Мэри Даунинг Хаан - Гость [litres]

Гость запрыгал на одной ноге, затем на другой и засмеялся.

– Тогда я был совсем малыш. Я ничего не помню, только одно: я был плохой – я кусался, я царапался. Я был противный. Мама тоже ненавидела меня, Молли тоже. Мне было одиноко, мне было страшно, и у меня болел живот. – Он снова засмеялся и захлопал в ладоши. – Сейчас я не плохой, как тогда, Молли. Правда? Я больше не кусаюсь, не царапаюсь, не дерусь, не брыкаюсь. Я умею говорить. Я умею ходить. Я жую еду зубами. Мама и папа увидят, что я не такой, как раньше. Они разрешат мне остаться.

Гость тараторил так быстро, что я с трудом поспевала за тем, что он говорил.

– Мама и папа будут любить тебя так же, как и я. Просто подожди, и увидишь сам, – сказала я, скрестив пальцы за спиной и надеясь, что так оно и будет.

– Вот здорово! – Размахивая тоненькими ручонками и едва не спотыкаясь о собственные ноги, Гость начал кругами гоняться за бабочкой.

Позади нас Томас что-то пробормотал. Я подошла к кобыле, чтобы проверить, что с ним. Его глаза медленно открылись, и он в замешательстве огляделся по сторонам.

– Не волнуйся, Томас, и ничего не бойся. Ты в безопасности. Королева далеко. Она больше не украдёт тебя, – ласково проговорила я, думая успокоить его, но он со злостью посмотрел на меня.

– Ты! Это ведь снова ты? Ты забрала меня у моего народа и привела на свою землю! Ты должна немедленно вернуть меня назад!

– Нет, Томас, ты не понимаешь. Я спасла тебе жизнь. – И я на одном дыхании поведала ему всю правду. – Добрый Народец никогда не хотел, чтобы ты был их королём. Ты должен был стать их десятиной Тёмному Лорду!

– Лжёшь! Немедленно верни меня в Тёмные Земли. Я требую! Ты не можешь держать меня здесь!

– Томас, послушай, это твой дом. Он вон там, под тем деревом. Скоро мама и папа увидят нас и выбегут навстречу.

Пылая гневом, Томас спрыгнул с лошади. Как только его ноги коснулись земли, кобыла повернулась и галопом поскакала назад, откуда мы пришли. В этот же миг прекрасный бархатный костюм Томаса превратился в пожухлые листья. Драгоценные камни на его куртке стали желудями, а золотое шитье – мхом. От его прекрасных кожаных сапог осталась лишь грязь, коркой покрывавшая его ноги по колено. Вместо меча у него на боку висела кривая палка.

Томас в ужасе и отчаянии уставился на себя.

– Что ты наделала с моим костюмом и сапогами? – Он вскинул над головой палку, словно это был меч, но увидев, что это такое, бросил на землю. – Ты украла у меня всё, даже мой меч!

– Я ничего у тебя не крала, Томас. Твой богатый наряд всегда был тем, что ты видишь сейчас – листьями, палками, желудями, грязью и мхом. Если тебя кто-то и обманул, то только Добрый Народец. Не я.

– Я был их принцем, – настаивал он. – Они любили меня, говорю я тебе. Они любили меня! Они дарили мне всё, что я просил. Они делали всё, что я им велел.

– Томас, ты должен поверить мне. Ты мой брат. Я люблю тебя. Мама и папа любят тебя. Не огорчай их. Они не могли дождаться того дня, когда ты вернёшься домой!

Но Томас даже не собирался меня слушать.

– Меня зовут Тиарнах! Ты мне не сестра. Крестьяне, которые живут в этой лачуге, не мои родители! Они ничего для меня не значат. Даже меньше, чем ничего. Я никогда не стану их любить, ни тебя, ни кого-то ещё, особенно эту мерзкую жабу!

Томас со злостью посмотрел на Гостя. Тот поспешил встать ближе ко мне. Томас замахнулся на подменыша кулаком, но я схватила его за руку и отвела удар.

– Только посмей обидеть Гостя, сейчас или когда-нибудь ещё!

Томас в замешательстве посмотрел на меня:

– Зачем ты привела меня сюда? Свет такой яркий, что мне больно смотреть. А ещё здесь слишком шумно, я не слышу даже собственных слов. Я ненавижу тебя и всех остальных в этом жалком месте!

Он повернулся и со всех ног побежал через поле к Мирквуду, который был теперь лишь тёмной стеной деревьев на горизонте. Я бросилась следом и поймала его. У Томаса не было сил, чтобы сопротивляться, и я шаг за шагом тянула его к нашему дому. С каждым шагом одежда на нём распадалась. Он был похож на маленькое дерево, сбрасывающее листья.

Гость с тревогой наблюдал за нашей борьбой.

– Томас сейчас подменыш, – сказал он. – Пинается, кусается, дерётся, кричит и плачет.

– Как ты смеешь? – Томас попытался вырваться от меня, но я крепко сжала его руку.

Наконец мы достигли садовой калитки. Из кухни доносился запах свежеиспечённого хлеба. Томас смотрел на дом и вскрикнул:

– Добрый Народец не стал бы даже свиней держать в лачуге, подобной этой!