Василий Криптонов - Эра Огня 2. Непогашенная свеча [калибрятина]

— Это не вопрос, дружище. Я слишком хорошо понимаю, что такое восставшие, к тому же — с двумя печатями. Вода вам больше не союзник, она лишь помешает нам вступить в бой. Не упрямься! Ты прекрасно знаешь, что твой клан никогда не сражался в своей стихии. До сего дня это казалось невозможным.

Судя по выражению лица, Логоамару и сейчас это казалось невозможным.

— И ещё. — Лицо Дамонта посуровело. — Я надеюсь, ты понимаешь, что самое ценное сейчас в твоих владениях?

Логоамар посмотрел на меня и кивнул.

— Сохрани его. Любой ценой.

Прежде чем Дамонт исчез, я рванулся к выходу.

— Стоять! — прогремел голос Логоамара, и двое рыцарей, прыжком настигнув меня, схватили за руки. — Сэр Мортегар, вы останетесь здесь.

— Пустите! — орал я, вырываясь из ледяной хватки рыцарей. — Я должен забрать Натсэ!

— Господин Логоамар! — Рыцарь, оставшийся у стола, тыкал во что-то пальцем. — Похоже, они разделились. Они уже возле академии! Появились, будто из ниоткуда.

Я удесятерил усилия, но рыцари этого, кажется, и не заметили. Логоамар, выругавшись, подошел ко мне.

— Руку, — велел он.

Ему под нос сунули мою руку, он накрыл её своими ладонями.

— Сэр Мортегар, я забираю вашу временную печать. Вы должны сидеть здесь.

— Отвали от меня! — рявкнул я, но Логоамара это не проняло.

Между его рукой и моей вспыхнуло голубое свечение и тут же погасло. Я почувствовал, как что-то важное исчезло навсегда, и обмяк.

— Вот и хорошо, — кивнул Логоамар. — Лакез, остаёшься с ним. Отвечаешь головой. Остальные — за мной! Мы должны отстоять академию.

Глава 41

Я сидел в кресле и не мог даже пошевелиться — только моргал. Сидел и не мог поверить в то, как со мной обошлись. Изъятая печать забрала с собой столько сил, что я удивлялся, как до сих пор жив. Шла вторая бессонная ночь…

— Натсэ… — шепнул я.

— Вы зовёте свою рабыню? — полюбопытствовал рыцарь, оставшийся меня сторожить. — Не стоит этого делать. Академию окружили, и если она попытается прорваться…

Я только моргнул — язык больше не шевелился. Веки тяжелели.

Да очнись же ты! Она — там, в этом безумии, среди пылающего огня и мёртвых рож! Одна, без магических сил, без… Без меня.

Очнуться не получалось. Я с трудом раздирал веки, чтобы по меняющемуся выражению на лице рыцаря отслеживать события на карте. Ничего хорошего. Погибал клан Воды. Сколько там говорили Дамонт и Агнос, им времени понадобится? Два часа? Ха!

— Они прошли рунический барьер! — воскликнул рыцарь. — Начался бой на территории академии… И половины города уже нет…

Блеск, ребята. Вы всё просрали и даже лишили меня счастья обосраться вместе с вами.

Глаза окончательно закрылись. Непрошенный сон опустился на меня…

Я стоял на краю Яргара и смотрел вниз, на кипящую лаву. Хотелось броситься туда и сгореть навсегда. Чтоб даже памяти обо мне не осталось — чтоб не грустили Авелла и Талли. Всему есть предел. И тот, кто, из кожи вон выскакивая, изображает из себя героя, однажды бьётся головой об потолок.

Однажды мыльный пузырь, который с таким старанием надували все близкие люди, лопается, и приходится падать.

Рыцарь…

Маг…

Друг…

Любимый…

Ничего этого я не умел на самом деле. И сейчас, балансируя на грани смерти, я лучше, чем когда-либо, понимал: меня нет. Я был просто оболочкой, которую каждый накачивал тем содержимым, которое хотел видеть. Кому-то был нужен друг, кому-то — брат. А кто-то хотел любить. А я изо всех сил старался сыграть все роли, старался всем угодить, прожить тысячу кусков чужих жизней вместо одной, уничтоженной, своей.

Пора положить этому конец.

— Точно решил? — послышался знакомый задорный голос.

Искорка стояла рядом со мной, в развевающемся алом платье.

— Ты ведь стала частью меня, — сказал я.

— Ты только что выгнал меня. Наверное, тебе понадобилась моя помощь?

Я кивнул. Что-то во мне изменилось. Теперь, когда эта женская ипостась отделилась, я расхотел прощаться с жизнью. Во всяком случае — не так просто!

— Ревиевир сказал, что до того как придумали заключать печать в круг, многие маги превращались в свою стихию.

— И на самом деле это — высшее благо для мага, — кивнула Искорка. — Ты хочешь этого? Слияния? Но тогда ты не доносишь Огонь. Он вернётся в Яргар, мир переживёт пару десятилетий без жертвоприношений и — всё. Как будто тебя и не было. Ради чего, Мортегар?

— На высших рангах маг может принимать обличье стихии, — продолжал я, глядя в глаза ей, своей а́ниме.