Эрнест Зариньш - Заговор пушистых хвостов

— Люди не всегда то, кем они хотят нам показаться.

Я решил переспросить, а Джуффин лишь поправил ворот своего лоохи, и нехотя добавил:

— Нет хочу обнадёживает тебя, Макс, со временем, если мои подозрения подтвердиться, я тебе расскажу все от и до. Я всегда подозревал, что твоё чутье куда сильнее, нежели твоё терпение.

Скажи ещё, что ты просто зашёл покушать» Не важно, кто-ты, если ты голоден» -не удержался я и продекламировал я слова старой рекламы, из моего прошлого. Из прошлого, где большинство людей не имели и частички того, что имело ничтожное меньшинство, которое уж точно не испытывало недостатка пищи.

Джуффин поморщился, словно нутром почувствовал, что это что-то абсолютно чуждое для мира Ехо.

Я ударил по баранке руля, то ли от бессилия выяснить что-то у моего бывшего начальника, то ли… То ли просто хотелось нарушить этот чопорный официоз и атмосферу недосказанности, которую почему-то не нарушал голос Куруша.

Я подождал ещё дюжину секунд, и, снедаемый любопытством, повернулся и посмотрел на заднее сиденье.

Куруш, с клювом, почти полностью измазанным белоснежным кремом, немного почавкивал, блаженно разглядывая пейзажи, быстро сменяющие друг друга за окном.

Потом он несколько раз икнул, и и растянул свои пёстрые крылья, почти полностью закрыв ими Джуффина, который гладил удовлетворённости животное по холке.

Джуффин так увлечённо изображал из себя кормящую мамочку, что практически не обращал внимания ни на что другое.

Если раньше Джуффин иногда, изредка, заставлял мою бровь вздыматься вверх, и уж совсем редко нервно подёргиваться, то теперь у меня буквально наступил истерический шок, и я начал смеяться, представляя Джуффина на одной руке держащего слюнявчик и соску, а другой убаюкивая попискивающего Куруша. Хотя черт его знает, может оно на самом деле так и было в стародавние времена, о которых позабыли упомянуть летописцы времён раннего королевского правления.

Надо будет как-нибудь потом, на досуге, расспросит об этом самого Джуффина…

Мои весёлые размышления меж тем нарушил глухой удар. Видимо, отвлеклись на мгновение от вождения мощным королевским амобилера, я выехал на обочину, где и словил какой-то праздно валяющихся тут с незапамятных времён камень. Я резко ударил по тормозам, что, естественно, мне уже никоим образом не могло помочь.

Мы остановились, и Джуффин, наконец, оторвался от питомца, глухо, но сочно выругавшись в мою сторону.

Как всё-таки прекрасно, что теперь придворные, зная о моей манере вождения обеспечили нашим спинам надёжную поддержку в виде мягких меховых подушек.

Я вышел на дорогу, посмотрел наш амобилера, сразу заметив, что обод переднего колеса прогнулся, а нос амобилера изрядно выгнулся, в результате чего амобилер стал больше напоминать сюрреалистическая колесницу из постапокалиптический рассказов, нежели прежнее наше чудо местной техники.

Несмотря на все видимые повреждения, наша чудо-колесница могла ещё продолжать движение, правда темп этого продвижения скорее напоминал движение сельской клячи.

Да и время уже было позднее, поэтому мы с Джуффином приняли единственно верное в данном случае решение, а именно, добраться до ближайшего населённого местечка, где мы сможем, если не купить новый амобилер, так уж точно произвести кое-какой мало-мальски удобоваримый ремонт.

Это оказалось делом не на одну трубку, если пользоваться терминологией всем известного персонажа. Хотя трубку мне действительно захотелось раскурить. Скорее не от нервозности, а от усталости. В конце концов хотелось, черт побери, снова почувствовать дурманящий и такой близкий запах родных трактиров из центра Ехо, которые были сейчас так отчаянно далеко за горизонтом, окунуться мысленно в эту необычайную атмосферу столичной жизни, пусть даже так, с помощью табачного дыма.

Нас буквально подбрасывало на каждой кочке, трясло, как хомячков в колесе, на каждом повороте мы крепились, как пробитый оружейным снарядом ботик. Но, к счастью, вскоре мы увидели дорогу из булыжника, который вёл к одиноко стоящему домику.

Тот стоял как гордый солдат, позабытый всеми на посту. Каменные стены уже покрылись местами зеленью мха, а окна представляли из себя нечто среднее между изразцами древней церкви и тёмной паутиной на двери сеновала, настолько запылившимися и грязными они были.

Чуть поодаль стояло высокое белое здание, которое могло бы сойти за древнюю церковь, но скорее всего это был гостеприимный дом.