Ингвар Нинсон - Красная книга [СИ]

Крупинки падали, сыпались из черепка во все стороны, будто кто-то кормил птиц и широко раскидывал зёрнышки. Приземляясь, они разворачивались, превращались в крохотных красных муравьёв. Оживали и расползлись в разные стороны. Казалось, мачта костра превратилась в фонтан красных брызг, и по мокрым брёвнам, бегут не живые дорожки колдовских огненных муравьёв, а стекают красные ручейки.

Ингвар не знал, сколько песчинок могло уместиться в черепке, но фонтан не иссякал. Если проливной дождь ослаблял действия колдовства, то страшно было подумать, как бы оно выглядело в сухую погоду.

Часть муравьёв забиралась в шалаш, где лежала Целлия Циннци, и Нинсон не видел, что происходило внутри. Но подросшие муравьи выбирались снизу, ползли по мокрой траве, оставляя в лужицах красные разводы. Они добирались до соседних деревьев, и начинали карабкаться вверх. Вода, стекавшая по стволам, нисколько не затрудняла их передвижения.

Ингвар гадал, что же будет, когда они доберутся до верхушек близлежащих деревьев. Муравьи заполняли деревья, гнездились на листочках и иголках, превращая окрестные ели в красные изваяния, сплетённые из медной проволоки.

Пока фонтан не брызнул последней россыпью, и все муравьи разом не сгорели.

Каждый превратился в огненный всполох, и вся поляна превратилась в пышущую жаром сковороду. Земля, деревья, костёр, тиунские мечи... Всё это истлело под огоньками, успевшими мелькнуть сначала густым кармином, затем киноварью, алым, рыжим, а потом превратившись в нестерпимо-белый огненный свет.

На месте погребального костра осталось лишь пятно коричнево-красной трухи.

Огоньки муравьев истаивали тонкими струйками вонючего серного дыма.

Как красные листочки.

Как брошенная в огонь деревянная стружка.

Как волосы, шипящие, сворачивающиеся и дурно пахнущие. Пахнущие...

Как жжёные перья... запах которых окутывал и становился всё сильнее...

Жжёные перья.

← 88 Песнь Кукушки 90 Ускользающий Запах →

90 Ускользающий Запах 90

Ускользающий Запах

Ингвар застонал.

Боль взломала затылок.

— Бежим. Быстро!

Грязнулька кашлянула и скривилась.

Принялась выпутываться из ремешка, к которому-таки успела себя привязать, пока Нинсон с открытым ртом смотрел за колдовством. Но теперь на месте колдовства были гигантские клубы пара, над осевшей, будто хорошо перекопанной землёй.

Пахло пашней, баней и жжёными перьями.

Звуков не было никаких, хотя Нинсон и готовился к тому, что по ушам ударит хлопок и долгое шипение, для которого он и держал рот приоткрытым.

Ингвар пихнул девочку в спину и загородился защитной руной.

Кукла сделала несколько шагов, но оптом опять остановилась, поправляя сползший лапоть. Она так усердно пристраивала ногу к сапогу великана, что тесёмки не выдержали. Грязнулька скривилась и закашлялась:

— Фу-у! Фирболг? Ты чувствуешь этот запах?

Руна Дэи не помогала, тогда Ингвар метнул руну Шахор. Без толку. Сейд не крутился и оргон был тяжёл и безжизненен, как пустой парус.

— Фу... Это муравьи так пахнут?

Девочка пошатнулась, Уголёк выскользнул из пальцев, и тягучей смоляной каплей сполз на ногу, просочился сквозь ткань, провалился в лыко, впитался в кожу.

— Фирболг я больше не ... могу...

Клять! Великан сквозь куртку подхватил девчонку за лямку рюкзака, забросил на плечо и побежал прочь. Подальше от жжёных перьев, отшибая от себя всё возможное колдовство не рунами, а старым деревенским наговором:

— Дахусим!

«Давай! Давай! Давай! Дахусим! Давай! Двадцать, двадцать, двадцать! Давай!»

Великан даже не помнил, как они убежали от запаха жжёных перьев и едкой пыльцы. Впереди была дорога, ведущая в Бэгшот. Позади погребальный костёр и злое колдовство. Ингвар поставил девочку на ноги:

— Давай, Грязнулька, дальше сама.

— Можно?

Кукла показывала босую ногу. Лапоть таки потерялся.

Нинсон помнил, что у неё была запасная пара.

— Да, только переобувайся скорее!

Пробежка допила последние силы. Действие коварного тоника заканчивалось.

До Бэгшота им сегодня не дойти. Но надо попытаться. Рука. Бранд.

— Фирболг, ты тут ждёшь? Ты поспишь? Ты лёг? Ты тут? Всё?

Девочка видела, что ему плохо, волновалась за него. И эта озабоченность, пусть и совершенно бестолковая, была приятна Тайрэну, отвыкшему от целительных взглядов встревоженных женщин.

Девочка быстро распотрошила рюкзак и сменила обувь.

У неё с собой оказались не только новые лапти на прекрасной кожаной подошве, но и чистое платье нежного кораллового цвета. Дэйдра повернулась спиной, чтобы Таро не видел её пупок, и стянула сарафанчик. Тайрэн подумал было отвернуться, но решил не выпускать девочку из поля зрения.