Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Надо, — согласилась Лала счастливо. — Может завтра у барона спрошу помощи и совета. Или пока не буду. Сходим к магу вашему для начала. Вдруг он умел в развеивании злых чар. Представь, придём к нему и… всё. И я домой отправлюсь.

— Ты сразу же отправишься? Немедля?

— Не знаю, Рун. Наверно всё же нет. Недельку хоть побыть, чтобы всё узнать у вас. Раз уж попала в мир ваш, надо ль торопиться назад? Не будет боле шанса. Ну и тобой насытиться охота хоть сколько-то, — разулыбалась она. — Пока что не выходит. Не оторваться. Развеется проклятье, ты влюбишься. Уж за неделю точно. Ещё и могущество обрету. Как было б славно.

— Жестокосердная! Влюбить и бросить. Вот так фея! — с деланным мрачным осуждением подивился Рун.

— Совсем я не жестокосердна! — добродушно возразила Лала. — Не изменить своей судьбы, Рун. Я буду очень тосковать по тебе, когда вернусь. Может даже плакать иногда, чтобы ты знал. Ты теперь навсегда в моём сердечке. Ты мой лучший друг.

— А можно быть не лучшим, но возлюбленным? — поинтересовался Рун невинно.

— Ну, ты вообще-то мой жених понарошку, — весело напомнила Лала. — Это примерно то и есть.

— Пожалуй так, — признал он.

Лала вздохнула глубоко. И нехотя отстранилась:

— Пойдём, Рун, за гусеничками. Нужно их отнести всё же.

В кадушке было столпотворенье. Только маленьких зелёных гусениц не счесть, но кроме них ещё и большие разного калибра и расцветок, и даже чёрненькие жуки с хоботками, тоже в изрядном количестве. Трава, которую Рун клал перед уходом к кузнецу, была почти вся съедена.

— Ох, сколько же вас много! — подивилась Лала. — Потерпите, букашечки мои дорогие, сейчас мы вас отнесём.

Рун взял кадушку в руки, заглянул в неё.

— Ничего себе! — сказал он ошалело. — Вот это «помощников» у нас. Как ещё вырастает что-то. Это всё с нашего огорода? Или со всех в деревне?

— С вашего, заинька мой, — улыбнулась Лала.

— Да уж! — покачал он головой, и посмотрел на Лалу вопросительно, — Куда понесём? Тут лес-то вот он, рядом. Ближе всего туда.

— Нет, Рун, им нужна травка сочная, надо на лужок, — попросила Лала.

— Пойдём к реке, — предложил он. — Там луг неплохой. И скотины нет, не затопчут.

— Правда? Как замечательно! — обрадовалась Лала. — Тебе букашечки благодарны будут, Рун. За заботу такую. Тоже ведь живые, тоже жить хотят, радуются каждому денёчку, проведённому на свете. Они помнят добро.

— Кусать реже будут? — с интересом осведомился Рун.

— Рун, они итак не кусают без дела. Только если обидишь, придавишь.

— Комары, видать, очень обижены на людей, — философски подумал вслух Рун.

Лала разулыбалась.

— Если хочешь, любимый, я могу попробовать с комариками договор заключить. Чтоб тебя не трогали. Только сложно это. Может и не выйти. Любят они… добрых людей. На завтрак, обед и ужин. Если решишь, что это крайняя необходимость, я попробую.

Рун вздохнул.

— Э-эх, искусительница ты, невеста моя милая. Заманчиво. Страх как. Теперь буду себя дураком ощущать, что отказываюсь. Но нельзя. Крайней нужды в том нет. Бесчестье будет согласиться. Могла бы ради суженого и на подвиг пойти. Без спросу договор заключить. Подумаешь, ещё одна жертва. Зато я бы некусаный ходил.

— Я же не рыцарь тебе, и не воин ратный, чтобы подвиги совершать, — рассмеялась Лала.

— Вот и вся любовь, — с притворной грустью вымолвил Рун.

Он прижал кадушку к себе одной рукой, другой взял Лалу за ручку. Лала одарила его ласковым взглядом.

— Честь блюсти, это не глупо, Рун. Моему сердечку приятно, что ты у меня такой, — произнесла она очень тепло.

— Значит если б согласился, разочаровал бы? — заинтересованно полюбопытствовал Рун.

Лала озадаченно призадумалась.

— Нет наверное, — несколько неуверенно поведала она. — Я бы пожалуй убедила себя, что это крайняя необходимость. Всё же укусы неприятны. Я думаю. Фей не кусает никто, Рун. Я могу лишь догадываться, насколько это больно. Мне же жалко тебя, суженый мой. Но мне очень нравится это в тебе. То, что ты честный. Я всё время искушаю тебя помаленьку чудесами, а ты не сдаёшься. Это мило.

— Да я сдавался уж не раз, — с сожалением признал Рун.

— Ты разрешал мне колдовать, когда мне это нужно было или хотелось очень. Не ради себя, не из корысти, ради меня. Здесь нет ущерба твоей чести, любовь моя, — заверила его Лала искренне.

— Ну, поверю тебе на слово, — усмехнулся Рун.

Они дошли до калитки, вышли за ограду. Улица всё так же оставалась безлюдной. День в разгаре, у взрослых работа, детвора бегает, кто на речке, кто по холмам у полей ягоды собирает и травки съедобные, кто помогает в огородах или по дому. Стражники только и были поодаль, теперь уж с другой стороны от избы, вглубь улицы, да мужик один с большой корзиной на дороге за деревней виднелся.