Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— По-человечьи будет говорить? — недоверчиво спросила бабуля.

— Будет. Только мне её надо видеть. Сюда её привести или мне к ней выйти.

— Нет, выходить не надо, — покачала головой бабуля. — А то народ уж не уймётся. Ещё ограду нам снесут. Сейчас приведу.

Она быстро вышла и вскоре воротилась с серой козочкой. Лала оторвалась от Руна, подлетела к козе, опустилась пред ней на корточки и погладила по голове.

— Как тебя зовут, милая, — ласково спросила она.

— Шаша, — отчётливо произнесла козочка тонким голоском.

Бабуля так и оторопела.

— Свят, свят, свят, — поражённо запричитала она, набожно сотворив в воздухе знак оберега.

Рун тоже был взволнован. Хоть и видел уже и медведя говорящего, и птичку, и русалку. Но разве к чудесам привыкнешь.

— Какое красивое имя, — похвалила Лала искренне. — Милая Шашенька, не могла бы ты сегодня побыть моим глашатаем? Будешь ходить по деревне и объявлять людям то, что я тебе скажу.

— Я глашатаем?! — ошалело переспросила козочка, словно не веря своим ушам.

— Да.

— Вот это Шаша. Ай да вознеслась, — задумчиво промолвила козочка в глубоком изумлении. — Я глашатай. Мама бы гордилась. Все будут слушать. И внимать.

— И знатный будет слушать, и простолюдин. Так ты согласна?

— Я собак боюсь, — грустно поведала Шаша. — Бывает, за ноги хватают. Больно.

— Когда мой вестник ты, тебя они не тронут. Я обещаю.

— Тогда согласна, — кротко ответствовала коза.

— Как славно! — обрадовалась Лала. — Спасибо, Шашенька. Раз так, то слушай. Ходи между дворов по всей деревне. И объявляй, уверенно и громко. Чтоб все услышали. Что ты мой глашатай. И что просила я тебя предавать всем-всем моё великое почтенье. Что выйду показать себя под вечер, как солнышко почти склонится к лесу. Пройдусь открыто, дабы все меня узрели. Но вот чудес творить наверно не смогу. Я попытаюсь, но скорей всего не выйдет. Им объясняй, что феи не умеют творить счастливой магии публично перед большими толпами народа. Что чудо феи надо заслужить каким-то добрым стоящим поступком, и с ним благоволением богов, что таковы законы волшебства, и от желанья фей то не зависит. Передавай, что я прошу прощения, за то что вероятно не смогу порадовать их взоры чудесами. Но в этом вовсе нет моей вины. Нисколечко. Запомнила, родная?

— Я всё запомнила и всё всем передам, — уверенно пообещала коза.

— Спасибо, Шашенька, — Лала приобняла козу, а потом снова погладила по голове. И отступила.

— Бабушка, — обратилась она к обомлевшей шокированной женщине. — Не хотите ли поговорить со своей козочкой? О чём-нибудь. Сейчас, пока есть шанс. Потом возможно и не будет. Мне Рун немножко запрещает колдовать без значимого повода.

Бабушка нетвёрдым шагом подошла к козе, опустилась пред ней на колени.

— Шаша, не обижаешься ли ты на меня? — сдавленным голосом произнесла она с трудом.

— Нет, совсем нет! — очень по-доброму ласково ответила коза. — Я тебя люблю.

— И я тебя, — из глаз старушки полились слёзы. — Кормилица ты моя! Подруженька верная! Не больно ли тебе, когда я дою тебя?

— Нет, вовсе нет, — опять очень тепло уверила коза. — Мне совсем не больно. Даже нравится.

— Хорошо ли я тебя кормлю?

— Хорошо. Только… Хлебца бы почаще, — мягко попросила коза. — Очень вкусный.

— Хлебушек любишь?

— Да.

— У нас, Шаша, не всегда бывает хлебушек. Но когда будет, я тебе теперь каждый-каждый раз буду давать кусочек! — пообещала плачущая старушка.

— Правда? — обрадовалась Шаша. — Спасибо.

Бабушка обняла её.

У Лалы на глазах тоже выступили слёзы. Она утёрла их кулачком.

— А ты что плачешь? — с доброй улыбкой спросил Рун у неё шёпотом.

— Трогательно очень, — тихо ответила она.

Рун подошёл к ней и обнял. Так они обнимали. Рун фею, бабушка козу. Наконец старушка поднялась.

— Пойдём, Шаша. Я с тобой пройду. Присмотрю, чтоб не обижали. Закройся, Рун, за нами понадёжней, — она была в слезах, но уже не плакала.

Она вышла с Шашей в сени, Рун поспешил за ними. Вскоре раздался скрип засова. Рун вернулся к Лале.

— А ты всё слёзки льёшь, — улыбнулся он ласково, и снова обнял её. — Ну что ты, милая.

— Рун, — сказала она растрогано. — Знаешь, феи вот ради этого живут. Ради такого. Вроде и чудо небольшое. А столько чувств хороших пробуждает. В сердцах. Поэтому феи любят ваш мир. За это. У нас, Рун, все привычны к чудесам. Фее трудно такое хорошее пробудить в ком-то столь запросто. Порадуются, да, но не расчувствуются и не удивятся. Совсем другое. Правда, ваш мир жесток. Иные феи, кто тут побывал, потом порою плачут. От воспоминаний. И не рассказывают никому, что видели. И даже надломленными иногда становятся, словно пережили то, чего не вынести. Надолго здесь фее лучше не оставаться. Но всё же у вас много есть такого, чего у нас… при фее не случится. Что в душах ей не вызвать столь легко. Простою магией.