Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Ну иди же ко мне, обиженная моя красавица, — позвал он её добродушно. — Уж я тебя утешу.

Лала немедля выпорхнула и через миг оказалась подле него. Рун обхватил её руками. Она сразу вспыхнула счастьем.

— Ну, полегчало тебе, милая? — поинтересовался он с теплотой.

Она кивнула, буравя его очаровательными глазками.

— Я, между прочим, страдаю из-за тебя, — продолжил Рун. — Приходится и дома всё время спать одетым.

— Спасибо, мой герой, — шутливо отозвалась Лала. — Только чего тебе переживать? Лишь прикоснёшься ко мне, и на тебе всё словно постиранное. Свежее свежего.

— Так ночи-то тёплые. И ветерка нет в избе, — посетовал Рун. — Жарковато малость.

— Ты рубашку можешь и снимать, любовь моя, — поведала Лала. — Штаны лишь оставляй.

— Да как-то неловко. Тем более, когда ты в шаге от меня спишь.

— Ах, Рун, — Лала мягко посмотрела ему в глаза. — Меня не взволнует твой голый торс, поверь. Люди не привлекают фей. Только обниматься так не надо. И всё.

— Кое кто страх какая нетерпеливая. Лишь встанешь, требует объятий. А так придётся ждать, пока рубашку натяну, — невинно заметил он.

— Я потреплю, мой заинька. Ты спи как тебе удобно, — попросила Лала.

Её личико излучало безмерное счастье.

— Лала, — позвал он.

— Что, мой хороший?

— А у вас мужчины что, сильно непохожи на нас сложением?

— Навряд ли. Я, собственно, не знаю, Рун. Но мы почти во всём подобны людям. И ростом, и устройством тел, насколько мне известно.

— Тогда почему тебя не взволнует? Мой торс.

— Потому что феи не влюбляются в людей, глупый, — произнесла она нежно. — Я тебя люблю как друга. Иного не дано.

Рун вздохнул.

— Немного непонятно, — молвил он. — Но как скажешь. Поверю на слово.

— Тебе хочется, чтоб взволновал?

— Почему бы и нет.

— По правде говоря, любимый, ещё я не видала до сих пор вблизи мужчин полураздетых иначе чем на картинах и в скульптурах древних мастеров, — призналась Лала. — Вы не похожи на девиц. Широкоплечи, мускулисты. Удивительные. Поэтому быть может и взволнует. Даже твой торс. Человеческий. Но только капельку. Немножко.

— Ну слава богу, хоть немножко, — порадовался Рун.

— Надеешься, что столь томиться стану по тебе, что замуж выйду? — улыбнулась она.

— Кто знает.

В прихожей скрипнула дверь. Рун машинально попытался отстраниться, но Лала схватилась за него ручками, и не позволила.

— Да что ж это такое, Рун! — пристыдила она его.

— Прости, — ответил он смущённо.

Из сеней в горницу вошла бабушка. В каждой руке она держала по лукошку.

— Каждое утро одно и то же. Несут подарки, с самого ранья, — посетовала она неодобрительно. — Я сдалась, пусть делают что хотят. Куда столько девать? Ума не приложу. А вы уже милуетесь опять?

— Бабушка Ида, — жалостливо обратилась к ней Лала. — Почему Рун, как вас в дверях заслышит, пытается тот час же отойти от меня? У вас в семье все таковы мужчины? Ваш муж стеснительным был тоже?

— Мой муж покойный был пылкий кавалер. По молодости, — поведала старушка.

— Вот видишь, заинька! — Лала со значением посмотрела на Руна.

— Но только после свадьбы, — добавила бабуля. — До супружества мы друг на друге так не висели.

— Ну здесь же нету ничего дурного, бабушка Ида? — с надеждой спросила Лала.

— Не знаю, доченька. Вы слишком много милуетесь. И на ночь, и с утра, когда не глянь. Как бы люди чего не стали говорить.

— Вы наверное просто не жили с мужем в одном доме и до свадьбы, — предположила Лала. — Иначе как тут удержаться? Да и зачем? Раз нет дурного.

— Да, не жила. Быть может и не удержались бы, — задумчиво промолвила старушка.

— Если вы нам запретите обниматься, мы не станем, — упавшим голоском произнесла Лала. — Но мне будет очень плохо тогда.

— Так уж ты его любишь, дочка, — подивилась бабушка. — Милуйтесь уж. Раз феи без греха. Доверюсь твоей чести.

Личико Лалы озарилось безмерной радостью.

— Спасибо, милая бабушка Ида! — очень тепло проговорила она. — От всей души спасибо!

Старушка аж растрогалась. Покачала головой умилённо:

— Чудные вы созданья. Феи. Скоро будем завтракать, дети. Потерпите немного. Творог нам дали, надо съесть вперёд, чтоб не пропал, творожничков нажарю. Уберёшь, внучок, продукты в погреб?

— Ага, сейчас, — ответил Рун.

— И грабельки бы ещё поправить.

— Сделаю, — заверил он.

— И дров бы поднаколоть.

Лала вздохнула обречённо.

— Подрублю, — пообещал Рун, улыбнувшись Лале с ласковым ироничным сочувствием.