Юлия Галанина - Княженика. Книга 1. Золото

— Тетя Неля, — грустно сказала я, прерывая рассказ о родственнике, которому отняли ногу, а потом дали некачественный протез, который натирал, и остаток ноги загноился, в общем, дело изначально было труба, помер родственник, как и все, о ком тетя рассказала до этого. — Я так хочу у вас поселиться, но не могу.

Наступила гробовая тишина.

— Я же участвую в экологической программе для школьников. Московской, — начала вдохновенно врать я, потому что отступать было некуда. — В рамках этой программы я занимаюсь орнитологией и ихтиандрией. И биоценозом рек и болот. И должна вести дневник наблюдений, делать научные записи, ранним утром и поздним вечером. Обязательно, в течение года минимум. Я буду жить в папиной избушке в Душкачане, потому что там идеальное место для исследований. Утром буду на маршрутке приезжать в школу, вечером уезжать обратно. Уроки делать в школьной библиотеке.

Ни в какой программе я, конечно же, не участвовала и что такое «биоценоз» точно не помнила. Хотя смутно догадывалась, что это слово вполне может стоять рядом с реками и болотами.

Но я лучше буду одна жить в нашей избушке, буду ездить каждый день, а понадобится — так и пешком ходить!

Это лучше, чем слушать каждый день бесконечные истории тети Нели о разных горестях и ждать, когда же вечером диван освободится для ночлега.

Похоже, и папа был в шоке, и тетя Неля.

А вот дядя Гриша обрадовался, и обрадовался искренне:

— Вот молодчина, Алиска! — закричал он. — Этак и нобелевку получишь со временем! Давай, пиши свою программу, тут у нас для науки самое раздолье. Рыбы — во! Птицы — во!

— С ума сошел! — привычно взвилась тетя Неля, приходя в себя. — Молодая девушка, одна, у чертей на куличках. Да ее же топором по голове тюкнут и все, народ сейчас сам знаешь какой! Помнишь, пять лет назад одна девчонка с дискотеки шла, с Половинки? Нашли потом в кустах.

— Да по сравнению с городом здесь тихо, все на виду, — попыталась я успокоить тетю Нелю.

Тем более, что вряд ли я буду ходить по дискотекам…

— А чо, — поддержал меня дядя Гриша. — Душкачан — не Половинка. Дом пока еще крепкий, теплый. Рамы вторые в чулане стоят. Картошкой весь огород засажен, еще и не копали. Сахару мешок я привезу. Хлеб в душкачанском магазине продается, да и в Нижнем можно брать. Дрова — пока есть, а там сообразим машину-другую. Проведывать будем. Нельзя, Неля, поперек науки идти!

Я понимала радость дяди Гриши — если я буду жить в Душкачане, у него появится законный повод туда наведываться чаще, рыбачить…

— Андрей, но хоть ты-то скажи! — обернулась к папе за поддержкой тетя Неля.

Папа внимательно смотрел на меня.

— Идея неплохая, — сказал он, помолчав. — Ничего страшного я, во всяком случае, не вижу. Если это, конечно, не отразится на учебе.

Я вздохнула. Не знаю, отразится ли на учебе моя одинокая жизнь в Душкачане, но то, что в этом доме я буду заниматься чем угодно, только не уроками — это уж точно.

Тетя Неля еще поломалась, позволяя себя уговаривать, но губы перестала поджимать, идея отселить меня подальше ей пришлась по душе.

— Пирог с рыбой к обеду испеку, — решила она.

— Лучше к ужину, — посоветовал папа. — Мы сейчас по поселку пройдемся, а потом в Северобайкальск съездим. Алисины документы нужно же в школу занести. Правда не знаю, есть ли там кто в субботу…

Тетя Неля знала все.

— На следующей неделе учительская конференция, они теперь из школы не вылазят. Анжелика вас проводит.

Анжелика, закончившая развешивать белье, была совсем не против слинять со двора. Она взгромоздилась в пластиковые шлепки на шпильках (со стразами, конечно) и, лениво помахивая ярким пакетом, со скучающим видом слушала наставления матери про то, что купить из продуктов на обратном пути.

Тут дяде Грише позвонили, ему срочно нужно было уехать. Он выгнал машину из гаража, распахнул ворота и начал выезжать на своем потертом «жигуленке» со двора. Я вышла наружу помочь: нужно было придержать створку.

В это время по узкой улице, чуть не чиркнув дяди-Гришин «жигуль» по заднице, пронесся черный джип «Мерседес».

«Жигуль» дернулся и замер. Дядя Гриша, хлопнув дверью, вылез из машины.

— Проклятые фашисты! — рявкнул он яростно. — Разлетались тут на своих «Мессершмидтах», истребителя на вас нету!

— Ой, кто это? — вырвалось у меня.

— Да понаехали! — сплюнул от души на дорогу обозленный дядя Гриша. — Всякие столичные. С каждым годом их больше. Все скупили, до чего дотянулись. А эти от художника едут, не иначе. Чуть багажник не снесли, уроды.