Елена Звездная - Городские легенды Уэстенса [СИ]

— Элизабет! — объятия лорда Эруа внезапно стали непристойно-крепкими. — Вы должны выслушать меня!

— Лорд Эруа, будем откровенны — я вам ничего не должна! — воскликнула я, пытаясь высвободиться.

— Я изнываю от любовного томления третий год, мисс Хемптон! — патетично заявил он, видимо совершенно не смущаясь того, что внимание присутствующих уже приковано к нам, да и ведет он себя крайне далеко от правил приличия.

— Лорд Эруа, кто я такая, чтобы мешать вам упиваться собственными страданиями? — поинтересовалась, все так же отчаянно пытаясь увеличить дистанцию между нами.

Но лейтенант продолжал кружить меня по залу, одновременно требуя ответа на его чувства.

— Я написал вам сонет, вы читали?

— Не имела несчастья!

— Я посылал вам цветы!

— У меня трое сестер, лорд Эруа, поверьте нам присылают столько цветов, что мы давно даже не разбираем кому и какие.

— Я пел под вашими окнами!

— Боюсь, вы ошиблись, мои окна выходят на сад, расположенный позади дома, попасть туда вы не могли ни коим образом. А если бы и попали, боюсь вместо серенад, сад был бы оглашен вашим испуганным «Спасите», так как папенька на ночь выпускает собак.

— Так кому же я тогда пел?

— Вопрос не ко мне.

— Элизабет, вы жестоки!

— Лорд Эруа, вы невоспитанны!

— Прошу прощения, мисс Хемптон, но я страдаю.

— Искренне вам сочувствую и отказываюсь мешать в этом сложном деле, — заверила я.

После чего, вырвавшись, наконец, отступила, присела в реверансе, а поднявшись поспешила прочь, разыскивать своих кавалеров, по меньшей мере Олта, который так и не перехватил меня, что несколько не вязалось с его характером.

И к своему искреннему удивлению никого не обнаружила. Девять друзей Густава куда-то самым магическим образом испарились. Я отыскала маменьку, и та улыбнулась мне, стоящие рядом с ней мои тетушки напротив одарили хмурыми и неодобрительными взглядами, впрочем они в целом никогда меня не одобряли, а помолвку с Густавом считали не романтичной и потому совершенно ужасной. К слову мои сестры считали так же, а потому с некоторых пор на людях старательно игнорировали мое существование. Как и сейчас — окруженные кавалерами, они демонстративно отвернулись.

Я лишь улыбнулась этой попытке нарочитого дистанцирования, и отправилась искать парней.

В бальном зале гремел вальс, некоторые пары в возрасте танцевали среди деревьев, повсюду слышался смех, голоса, тосты и звон бокалов, на ветвях реяли расшитые приходским клубом плакаты, банты и флаги, на поляне перед цветущими персиками играли в фанты, и мисс Дамерн доставала какой-то фант из фуражки одного из присутствующих офицеров.

Я же все дальше углублялась в сад, надеясь, что в этом году кадеты не повторят свою поднадоевшую всем шутку с запиранием парней в сарае за оградой. Нет, наши городские, конечно, сумеют выбраться, но после придется же чистить костюмы от остатков соломы, пыли и прочего.

Мое худшее предположение подтвердилось, стоило мне свернуть в самую нелюдимую, дикую часть парка. Здесь росло несколько елей, массивный старый дуб, пугали переплетением ветвей и колючками дикие кустарники. И именно здесь я обнаружила нет, не своих кавалеров, а того самого кадета военной академии, чей размер ноги имела неосторожность высмеять сегодня. Высокий молодой человек ожидал явно меня в окружении пяти своих сотоварищей, держа в руке уже знакомый практически всем ключ от сарая и бутоньерку с камзола Тома.

Мне, изумленно застывшей на границе поляны, недвусмысленно продемонстрировали деталь бального костюма, после чего лорд произнес:

— И кто это к нам пожаловал?!

— Приведение, — ответила я на его вопрос.

Моргнув, этот индивид уставился на меня светло-голубыми глазами, и поинтересовался:

— Почему это привидение?

— Потому что я вам привиделась, — ответила совершенно ровным голосом, после чего развернувшись, попыталась уйти.

Но мне не дали — совершенно недопустимым образом, обнаглевший кадет, ухватил меня за запястье, крутанул, разворачивая, и рывком прижал мою руку к своей груди, едва не вынудив меня врезаться в него. Я устояла, бог ведает как, и скорее изумленно, нежели испуганно посмотрела на осмелившегося применить насилие по отношению к даме далеко не джентльмена.

— Что вы себе позволяете? — спросила я, скорее удивленно, чем испуганно.

— Я себе позволяю поставить на место одну зарвавшуюся плебейку! — прорычал едва ли не мне в лицо этот наглый самодовольный и напыщенный тщеславный тип.