Мэделин Ру - Гробница древних [litres]

Глаза Мэри загорелись. Я очень удивилась, когда она согласилась остаться со мной в Лондоне, а не возвратилась в Холодный Чертополох. Очевидно, она не без сожаления приняла такое решение, учитывая теплые чувства, которые питала к садовнику поместья. Их частая переписка тоже не ускользнула от моего внимания.

– Значит, развлечения, – произнес Кхент, одарив меня широкой улыбкой, – и возлияния!

– Один или два бокала, – мягко предупредила я египтянина. – Я напоминаю, что это не один из пиров Сети.

Кхент знал невероятные истории о царях и царицах, чьи имена были столь же прекрасны, сколь и необычны. Я сомневалась, что хотя бы половина из них правда, но он рассказывал в таких деталях и с такой убежденностью, что трудно было не поверить. В любом случае эти истории о древнем величии, свидетелем которого он был, стали нашей с ним общей тайной. Я была единственным человеком, которому повезло услышать эти сказки. Как говорил сам Кхент, их истинность была утрачена во времени и в неослабевающих ветрах песчаных пустынь. Я пыталась читать с ним «Жизнь Сета» Террассона, но он утверждал, что там столько неточностей, что это невозможно вынести.

Он фыркнул, подмигнул и подставил мне локоть.

– Его пиры были скромными по сравнению с пирами Рамзеса. Я рассказывал тебе о том, как съел двух скорпионов на спор с Сиятельнейшим?

Приняв предложенную руку, я шагнула с ним за порог, в туманный холод.

– Сомневаюсь, что на балу у леди Трэмптон будут подавать скорпионов.

– Гадюк?

– Ни единой, – со смехом отозвалась я.

На крыльце осталось несколько трупов пауков, но я старалась на них не смотреть. По моей спине пробежала холодная дрожь.

Кхент скорчил гримасу, помогая мне спуститься по ступеням. Я была в темно-красном шелковом платье. Мэри поступила мудро, захватив шаль, и теперь я жалела, что не последовала ее примеру.

– Мы едем на праздник или на похороны? – проворчал Кхент. – Проклятые англичане!

Две ирландские девушки не стали бы ему возражать. Мы подошли к воротам у дальнего края лужайки, и я улыбнулась Кхенту, который, казалось, был поглощен мыслями о более грандиозных и буйных празднествах. С его быстро расширяющимся английским словарем и дружелюбными манерами я иногда забывала, что он жил много-много веков назад и провел сотни лет в ледяной изоляции, куда его заточил Отец – жестокий бог, который теперь обитал в моей голове.

Свернув на аллею к дому, к которому мы направлялись, он заметил, что я на него смотрю. Мэри тихонько хихикнула за нашими спинами, но я не обратила на это внимания. Пока мы шли, меня не покидало неприятное ощущение, что за нами наблюдают, но я проигнорировала и это, списав все на непривычность городской жизни после загородного уединения.

– В чем дело? – спросил он, ухмыляясь. – Этот взгляд заставляет меня нервничать, хуатье.

Пожав плечами, я наконец отвела взгляд.

– Я просто рада, что ты свободен. И здесь. Что мы все здесь.

Густой туман, казалось, заглушал и глотал наши слова.

Чувство, что за нами наблюдают, продолжало неотступно меня преследовать, и постепенно мою душу охватил страх. Я проделала такой долгий путь в Лондон и построила себе новую жизнь – такую, какую, наверное, всегда хотела и о какой всегда мечтала. Но даже теперь я не была в безопасности. Даже теперь, далеко-далеко от Холодного Чертополоха и его темных тайн, за мной кто-то охотился.

Через дорогу от нас на ступенях церкви сгрудилась группа женщин в белых платьях, таких ярких, что они буквально пронизывали густой туман. Я и раньше замечала этих женщин, когда прогуливалась по Мэйферу. В последнее время их количество увеличилось. Все больше и больше групп в белых одеяниях распевали на углах улиц. Они, дрожа, жались друг к другу, как овцы на пастбищах, храбро бросая вызов дождю и холоду, пели и кричали что-то прохожим.

Когда мы проходили мимо, я не удержалась и уставилась на них. Возможно, было бы разумнее отправиться на бал в фаэтоне, но я предпочитала ходить пешком, как и мои соотечественники. Кхент наслаждался темнотой и свежим воздухом, обвевающим лицо. Мэри тоже долгое время просидела взаперти и была в восторге от прогулки. Никто, казалось, не обращал внимания на поющих, кроме меня. Вглядываясь в туман, я прислушивалась к их пронзительным голосам, которые перекрывали мерный перестук колес:

– Пастух направляет тебя любя! Стань частью паствы, становись одной из нас! Без пастуха ты заблудшая овечка! Ты заблудшая душа!