Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

- Уж куда яснее… - улыбнулся он устало. – Мне нужно подумать над твоими словами.

- Так, ты сделаешь это?

Арон потянулся всем телом, балансируя на носочках. Развел руки в стороны, размял

запястья. Потом, слегка попрыгал на месте, проверяя не звенит ли чего в одежде. Словно

готовился к бою.

- Сделаю, – четко ответил он. – В конце концов, от меня не убудет. Пускай повременят до

завтра. Поразмышляют на досуге.

За неспешной беседой, они добрели до уже знакомой двери. Уна подмигнув сыну, попрощалась до утра и отправилась к себе в покои. Арон проводил мать взглядом, пока та

не свернула в галерею.

Глава 31. Право старшей сестры.

Ворох мыслей наполнил и без того озабоченную голову. Эсхил хранил молчание, а Арон

хотел побыть с собой наедине. Он заглянул в кроватку возле постели, но ребенка в ней, конечно, не было. Хоть Арон и не был сторонником этой идеи, но королева мать на ночь

забирала младенца к себе. Оказывается, из-за физиологических особенностей, у крылатых

женщин всегда есть грудное молоко, и они всегда готовы к размножению. Она настояла

на том, что время от времени будет кормить ребенка сама. Арону это казалось странным, но, кто знает, как тут у них заведено. Иметь кормилицу для младенца среди знати дело

обычное, но, чтобы сама королева… Он как-то слышал про племена в далеких странах, у

которых дети вообще считались общими. Может быть, тут что-то подобное.

Скинув свои штурмовые сапоги и освободившись от одежды, кузнец прогулялся до

умывальни. Служанок тут никаких не было, и никто не помешал ему задержаться по

дольше под жесткими горячими струями. Погруженный в свои мысли, он покинул душ, побрился, хорошенько растерся полотенцем, и сделал все, что обычно делают в ванных

комнатах. Сольвейг все еще не было. Ей было что обсудить со своими старшими

сестрами. Главное, чтобы все не закончилось дракой.

Арон обернулся льняным полотенцем, приглушил свет и с превеликим удовольствием

разлегся на кровати, вольготно раскинув руки. Кровати во дворце были просторными. И

дело не в роскоши. Вообще, как он успел заметить, архитектура в этих местах

изумительная. Грех было бы вырезать жилища из мрамора и делать их безликими.

Однако, на этом роскошь по большей части заканчивалась. Быт и убранство, как внутри

дворца, так и в городе, были весьма аскетичны. Что до кроватей, так тут все просто. Во-первых, не надо забывать, что валькирии, и остальной крылатый народ весьма рослые

сами по себе. Кроме того, крылья во время сна тоже занимают немало места.

Арона беспокоил не столько последний разговор в обеденном зале, сколько судьба

переселенного племени. Он долго отсутствовал в этой жизни, а от того казалось, что как-то все разом поменялось. Всплыли и новые обстоятельства. Когда он решил отвести Кили

домой, а потом помогал ее сородичам, то совсем не думал, что придется брать на себя

какую-то ответственность. Перебить волков и найти место для новой стоянки — это одно

дело. А вот держать ответ за судьбы хоть и маленького, но народа – это совсем другое. В

свете того, что поведал отец в последнем видении — это казалось слишком. Хотя, если

подумать, то из этой затеи могло выйти нечто путное. При правильном воспитании и

обучении, мудрых законах и грамотном руководстве… как знать?! Но, как бы то ни было, он уже вляпался в эту историю. Не то чтобы планов у Арона было много. Просто личную

свободу это заметно ограничит. С другой стороны, поселиться среди людей, которые его

Арона ценят, он уже однажды подумывал. Эзрин ведь сама это предлагала. Главное, чтобы, когда его корабли спустятся с неба, не передумала бы она о своем решении. Тут

нужен богатый опыт общения. Хотя, опять же, есть Эсхил, который замечательно

справится со всеми текущими делами. А раз ему нравится общаться с людьми, так пусть

упражняется. С тех пор, как дом Арона сожгли, он еще ни разу не задумывался о новом

доме. Конечно, можно остаться во дворце, чего от него и ждут, вероятно. Но неплохо бы

иметь и свой угол. Глядя в потолок Арон уже представлял, как и из чего он будет строить

свой новый дом. Просторная долина среди отвесных скал представлялась ему достаточно

четко, и ясно, чтобы можно было крутить ее в уме. За этим занятием он и погрузился в

иную реальность.

Сольвейг долго не было. Где-то за полночь, сквозь сон, он различил звуки, похожие на

сдавленный хохот, и шелест одежды. Но не придал этому значения. Он точно знал, что в