Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

раскинула крылья... Дикая раздирающая боль скрутила спину в ту же секунду. В глазах

на миг потемнело. Дева со стоном повалилась на пол. Отдышавшись, она очень медленно

сложила крылья обратно. Стало совершенно ясно, что никуда она не улетит. Ни сегодня, ни завтра… Оставалось только молиться, чтобы это было не навсегда. Дела ее были куда

хуже, чем казалось сначала. Частичная атрофия сделала крылья досадным бременем на

неопределенный срок. Они ослабли, одряхлели, и, похоже были надломлены в нескольких

местах. Резкое падение в ту роковую ночь сказалось серьезнее чем хотелось бы.

Следующей мыслью было найти кузнеца и немедля поквитаться. Однако, по пути она

наткнулась на знакомую корзину с давно приготовленной едой. Хлеб уже очерствел, но

все остальное казалось съедобным. Частично утолив голод, она выпила вина и ощутила

прилив сил. Пьянящий напиток теплой волной разошелся по озябшему от голода телу.

Отпихнув корзину ногой, она двинулась дальше.

На первом этаже точно никого не было, и она пошла на верх. По пути выглянула в окно…

Небо было хмурым и неприветливым, собирался дождь. Внизу раскинулся маленький

городок с редкими огнями. Дом кузнеца стоял на возвышенности, на отшибе. Но звуки из

ближайшей таверны все же долетали сюда. А местные пьяницы околачивались почти под

окнами. Дева поморщилась при мысли о том, что станет, если кто-то из них узнает о ней.

Конечно, она искусный воин, но одним мечом против толпы не справиться. Да и убежать

не дадут… догонят, и попросту закидают камнями. М…да.

Вздохнув удрученно, она, наконец, поднялась в мансарду. Помещение было прибрано и

на удивление аккуратно. Деревянные балки ничуть не скрадывали пространство. Мебели -

ровно столько, сколько необходимо. В центре низкий круглый стол и ваза с букетом

искусно выкованных роз. Скромных расцветок ковер, во всю комнату, и несколько

непонятных тусклых светильников. В целом, довольно уютно. У дальней стены стоял

камин и большая, приземистая софа, около которой кучкой лежали книги и свитки. Тут

же, на подставке покоился изысканный, вороненый, вероятно шелком, топор с длинной

рукоятью и обоюдоострым лезвием, украшенный мелкой резьбой. Отличная заточка не

имела ни единой щербинки. Оружие это, врядли делалось боевым, скорее для

устрашения… Вообще, там было много вещей странных и непосвященному человеку не

понятных. Так ей думалось. Ведь о людском быте она имела отдаленные представления.

Кузнец же лежал на полу. Во мраке она не сразу его заметила. Глаза его были закрыты, а

руки раскинуты не естественно. Он стал совсем белым…. Бледность его в отсвете луны

была жутковатой. На лице недавней пленницы прорезался недобрый оскал. Она нависла

над ним, чтобы насладиться моментом! Но… не получила желаемого удовлетворения.

Совсем ничего. Ни намека.

Противник ее был при смерти, и дыхания не было слышно. Стало не интересно и не

уютно. Ох не так она представляла себе расправу!!! Он должен был сопротивляться, биться изо всех сил не на йоту не уступая! И только потом, когда он устанет и ошибется, она бы стала глумиться над ним и заставила молить о пощаде! А затем – она обязательно

надругается над ним. Дико и жестоко. Так же как он над ней. А потом убьет. Так должно

быть! Так… могло быть.

Она тяжко вздохнула, прощаясь со своими больными иллюзиями. Одна, в чужом доме, в

кромешной тьме и тишине, что давила на уши. Да еще унылая луна за окном…

Кузнец на миг приоткрыл глаза и в них мелькнул проблеск сознания. Он вяло усмехнулся

и снова впал в забытье. Хотя… нет. Этот молить не будет. Точно не будет. Умрет тихо, сжав зубы… А еще будет противно улыбаться, всем чертям на зло… Такие у нее были.

Много. И она поживилась каждым из них. У бедняг не было шансов. Но этот… этот ее

удивил. А еще напугал до смерти. Впервые на ее памяти. Сломил волю. Подчинил себе, заставил слушаться... кроме всего прочего. Все же надо отдать ему должное. Многие из ее

рода-племени пытались, и пострадали от ее меча. А тут… простой смертный, да еще такой

молодой. Жаль… такой талантливый и вот так умрет. Он ведь даже не воин. Его кормит

ремесло…

Неожиданно для себя, она вдруг осознала, что ей действительно жаль! И это чувство

неподдельно. Она смотрела на свои когти, и может быть впервые за все свое долгое бытие

осознавала: дело рук ее - не приносит былой радости. Этот смертный, за столь короткую