Шеннон Мессенджер - Хранители Затерянных Городов

Софи схватилась за сердце, делая глубокий вздох, чтобы успокоить его.

— Со мной все хорошо.

Марелла рассмеялась.

— Ты, наверное, самая плохая врушка во всем мире. Ничего себе… это мунларк? Ты хотя бы представляешь, насколько редкий это значок? Их меньше ста!

— О, правда? — Она запихнула его обратно в конверт, а конверт спрятала в сумку. — Ну… круто.

— Круто? У тебя мунларк Преттльза! Ты должна танцевать по коридорам!

Громкое восклицание Мареллы заставило несколько голов повернуться. Софи хлопнула шкафчиком, закрывая его.

— Извини, мне нужно на урок. Поговорим позже.

Марелла пробормотала что-то об «отходах», когда Софи выбежала из атриума, пытаясь мыслить ясно через слова, несущиеся в ее разуме.

Ты должна остановить это.

Она спотыкалась через залы, ища какое-нибудь изолированное место, чтобы позвонить Олдену. Наконец она нашла пустынный коридор с абсолютно белыми стенами и достала свой импартер.

Лицо Олдена появилось, прежде чем она успела закончить произносить его имя.

— Софи? Что произошло?

Она обернулась через плечо, чтобы удостовериться, что была одна.

— Я нашла еще одну записку в своем шкафчике.

Он сжал челюсти.

— Нам лучше сейчас об этом не говорить, но я хочу, чтобы ты пришла в Эверглен, как только закончатся занятия.

Она кивнула.

Его изображение вспыхнуло и исчезло, она сползла вниз по стене.

— Даже не думай о том, чтобы утверждать, что ты не загадочная, — сказал Киф, и полукрик вылетел из ее горла, прежде чем она успела остановиться. Он усмехнулся, когда вышел из тени. — Удивлена, что видишь меня здесь?

Она втягивала воздух большими глотками, чтобы успокоить панику.

— Что ты здесь делаешь?

— Это мое место для прогуливания уроков… помнишь?

Белые стены действительно выглядели неопределенно знакомыми.

— Так, ты хочешь сказать мне, почему прячешься, чтобы поговорить с Олденом о таинственных записках?

— Это не грандиозное событие, Киф.

Он поднял бровь.

— Нет, извини, я чувствую слишком много паники, чтобы поверить этому.

Эмпатам было раздражающе трудно врать.

— Я не могу рассказать тебе, Киф, поэтому не спрашивай.

— Если ты не расскажешь мне, я растреплю всем, что Велин подсовывает тебе любовные записки.

— Ты… делай то, что должен.

Он рассмеялся.

— Ничего себе. Это должно быть важно. — Когда она ничего не ответила, он пожал плечами. — Хорошо, пусть будет так. Но в конце экзаменов я хочу по-настоящему крутой подарок за мое молчание.

— Идет. — Они пожали друг другу руки, и Киф перечислил несколько предложений… но она не слушала. Мысли об экзаменационных подарках напомнили ей.

— Как ты попал в мой шкафчик после промежуточного тестирования?

— Я же говорил, у меня свои методы.

— Я серьезно. Как ты это сделал? Что это провернуть, тебе была нужна моя ДНК.

— Пожалуйста. Я никогда не раскрываю своих секретов.

— Это важно, Киф. Если ты мне не расскажешь, я скажу Олдену, и ты будешь разбираться с ним.

Он, казалось, взвесил ее решение, прежде чем вздохнул.

— Он был уже отрыт, ладно?

— Не может быть. Я никогда не оставляю шкафчик открытым.

— Ну, в этот раз оставила. Все, что я сделал, это открыл дверцу дальше и положил мой подарок.

Слабый румянец на его щеках подразумевал, что он говорил правду… но это не имело смысла.

— Ничего не пропало. И ты был единственным, кто что-то положил в него.

— Да, за что ты меня, между прочим, так и не поблагодарила. Некоторые люди такие нервные.

Он был прав. Она так и не выяснила, как поблагодарить его за необычный подарок.

— Прости. Спасибо за леденцы и ожерелье.

— Ожерелье?

— Да. Ты действительно не должен был этого делать.

— Хорошо, потому что я этого не делал.

— Что?

— Я дал тебе очень большую коробку с леденцами настроения… вот именно. Кажется, что у кого-то есть тайный поклонник. Серьезно… сколько мальчиков теперь тебя преследуют?

— Достаточно, думаю, — сказала она, надеясь, что он примет свою собственную теорию. Но у нее было дурное чувство, что мальчик не имел никакого отношения к ожерелью.

Фитц и Биана не удивились, когда она догнала их на их пути к Прыжокмастеру, чтобы сообщить им, что идет вместе с ними к ним домой.

— Я подумал, что ты захочешь, поговорить с папой, — сказал Фитц. Он поглядел на Биану.

— Да, как у тебя дела? — спросила Биана.

— Я в порядке. — Ее сердце пропустило удар… и на этот раз это не имело никакого отношения к глазам Фитца. Олден не рассказал бы им о Черном Лебеде, не так ли?