Святослав Логинов - Быль о сказочном звере [сборник рассказов]

- Ну, это не скажи...

Бабушка прошла в угол, где под висящими иконами стояло что-то вроде тумбочки, покрытой ветхой скатеркой. Бабушка редко захаживала туда и никогда не трогала скатерть, так что Марина думала, будто под божницей всего лишь подставка для сменяемого раз в году пучка вербы. Но оказалось, что под скатертью прячется полочка, а на ней несколько толстых, черных от времени книг. Бабушка распахнула одну из них и, не глядя в страницы, пропела чужим, заученным голосом, каким, бывало, сказывала о неведомой Смык или Одолень-траве:

- "Аще у кого рана глубоко подсечена, возьми в бане из подполья ростет, аки гриб белый или пена, изсуши насухо в вольном жару; изсуша, изтолки мелко и просей ситом, смешай с добрым уксусом, упари в новом горшочке, и станет густо; тем помазуй рану перышком помаленьку из глубины наперед, а не сверху; помажешь сверху, ино не добро - верх наперед заживет, а с исподи не заживет, ино тяжело".

Маришка слушала разинув рот. Бабушка закрыла книгу, улыбнулась и спросила:

- Ладно ли я читаю?

- Ладно... - протянула девочка. - А что это?

- У меня тут и травнички, и заговоры, и Вертограды прохладные, и святые книги - все есть.

Марина осторожно, двумя руками развернула книгу. Большие, неровно обрезанные листы густо покрывала вязь рукописных строчек. На широких полях располагались рисунки: заштрихованные кресты, а порой, видно для ясности нарисованный разлапистый лист или корень о двух концах. Отдельные буквы были вроде бы знакомы, но сколько Марина ни пыталась, она не сумела прочесть ни одного слова.

- Это на каком языке? - спросила она бабушку.

- Русские люди писали, - был ответ, - вот выучишься - все книжки тебе отойдут.

Тем же летом бабушка стала приучать Марину к лечебному делу.

Как-то Марина прибежала из деревни в слезах. Она долго и бессвязно жаловалась, бабушка хлопотала вокруг нее, утирала слезы передником, наконец осерчала, цыкнула, брызнула в лицо водой с уголька, отчего слезы мгновенно высохли, и потребовала отчета.

- У Вовки Козны ячмень на глазу выбросило, - рассказала Марина. - Ты говорила: если ячмень - плюнуть надо. Я три раза плевала, и вчера, и позавчера, а он все пухнет. Ребята смеются а Вовка прибить обещался.

- Эх, Машенька, видать, не так ты плевала. Харкнуть человеку в глаза всякий может, а тут с умом надо.

Бабушка наклонилась к уху и прошептала:

- У него на глазу паук сидит.

- Какой паук? - испугалась Марина.

- Злой. Вроде клеща, а не клещ. Впился, глаз сосет, собой мохнат, желтый, глазки черные...

Марина вскрикнула. Прямо перед ней на полу сидел огромный, в локоть, паук. По жирному желтому брюху были раскиданы темные пятна и поросшие белесой щетиной бородавки. С жующих челюстей капал тягучий черный яд. Гадина глядела мимо Марины слепыми точками глаз и медленно перебирала цепкими суставчатыми лапами.

Волна чудовищного отвращения захлестнула Марину. Весь мир исчез, оставался только злой страшный паук.

- Плюнь! - откуда-то издалека истошно завопила бабушка.

Марина содрогнулась и, не соображая, что делает, плюнула. В ту же секунду паук лопнул и исчез без следа.

- Вот так и надо, - сказала бабушка. - Сейчас пойдем в деревню, и плюнешь своему Козне как положено.

- Я не пойду, - прошептала Марина.

- Что же, мальцу пропадать? - спросила бабушка. - Идем, у тебя получится.

С этого дня бабушка принялась учить Марину заговорам, тайным нашептываниям, заклятиям. Главным в этом темном искусстве оказались не слова, которые неразборчиво бормотала ведунья, а те чувства, что она вкладывала в них. Бабушка и сама вполне понимала это и строго различала заклятья, что говорятся для больного, от тех, что нужны самому лекарю.

- Коли волосатик руку ест, то парь трижды на день по три дни березовым листом, а пока паришь, читай "Отче наш" до семи раз. А на четвертый день возьми пучок Золотухи-травы, листики с ней обери да завари крепко. Руку в той воде парь с двойным заговором. А уж как дойдешь до слов: "Свят! Свят!" - то язву-от веничком и хлещи, не шибко, но сердито: "Свят! Свят!" Тут гной раной хлынет, и волосатик покажется. Ты его рукой не трогай, а на траву прими и мотай потихоньку, да заговор читай поскушнее, рука чтобы не дрожала, и больного не перепугать...

- Бабушка, а зачем молитва нужна? Ведь бога-то нет!

- Ну, коли нет, так читай стихи. Только время заметь хорошенько, а то перегреешь руку, так один вред получится. Прежде часов не было, так и яйца под "Отче наш" варили. Один раз прочтешь - всмятку, три раза - в мешочек. А совсем без заговора тоже нельзя - больной тебя слушает, ему и поспокойней.