Марина Эльденберт - Парящая для дракона [litres]

– Иду! – Я тоже поднялась и поправила платье.

Подхватила планшет, в котором отразилась счастливая я: улыбка до ушей, растрепанные волосы, выбившиеся из хвоста, и сияющие глаза. Кажется, они сияли так, что в подсветке потемневший экран не нуждался, да он и правда в ней не нуждался. Осознание того, что там, обжигало мне пальцы разрядами ледяных искорок.

По дороге я еще раз взглянула в зеркало, заправив выбившиеся пряди за уши. У меня волосы были абсолютно прямыми, но очень густыми, поэтому я предпочитала стягивать их в хвост. Иногда во время таких безумств они выбивались и в сочетании с тонкими чертами лица делали меня моложе Сильви. Вот как сейчас.

На кастинг волосы нужно будет завить? Или лучше уложить в пучок? Наверное, лучше уложить в пучок. Хотя они обещали прислать программу кастинга позже, вряд ли в шоу «Эрвилль де Олис» будут тратить время на два собеседования, а значит, распущенные волосы не вариант. Нужно будет максимально их убрать и захватить наряд, обтягивающий тело как вторая кожа. Единственное его украшение – «платиновая» нить, идущая орнаментом по рукавам и короткой юбке, основной цвет голубой – как мои глаза.

Я выйду, мне нужно будет представиться и…

– Лаура, поторопись, – оборвала ход моих мыслей Ингрид. – Твой отец занятой человек, и у него к тебе серьезный разговор, не терпящий отлагательств.

Что там не терпит отлагательств, я уточнять не стала, выбежала за дверь. Мне уже не терпелось начать готовиться, кастинг через две недели, а это значит, что времени у меня почти нет. Нужно, чтобы все было на высшем уровне. Я должна выложиться, должна показать даже больше того, на что способна. Интересно, где будут проводить кастинг? В Ледовом дворце Хайрмарга? Или на Старлайт-арене? Там тоже достойная высота.

Задумавшись, я забыла про порожек в кабинете отца (дракон бы отгрыз дизайнеру, который его придумал, все самое ценное) и чуть не улетела прямо к столу. Благо с координацией у меня все было в порядке: раскинув руки, я подхватила баланс и остановилась с планшетом прямо напротив отца.

– Чудесно, Лаура, – оторвавшись от ноутбука, произнес он. – Скоро ты будешь заходить ко мне через окно.

– Не будь занудой, пап, – перегнувшись через стол, поцеловала его. – Временами мне кажется, что Ингрид на тебя плохо влияет.

– Временами мне кажется, что ты слишком многое себе позволяешь, Лаура Хэдфенгер, – произнес отец и указал на кресло. – Садись.

– Сажусь. – Я утонула в мягком темно-сером кресле.

Отец предпочитал стальные оттенки, подчеркивающие холод нашей столицы даже летом, когда температура воздуха поднимается (о чудо!) до двадцати градусов. Сейчас же, когда за окном в лучах солнца сверкали морозные искры, даже металлический блеск оживал, становясь обманчиво теплым. А мне хотелось кружиться вместе со снежинками. Кто бы знал, как мне хотелось!

Я обожаю снег. Когда он идет, сразу становится теплее, а морозное солнце – это обманка.

– Ты наверняка слышала о реформе Ландерстерга. – Отец, как всегда, начал издалека.

Издержки профессии. Он у меня адвокат, и язык у него подвешен отлично.

– Разумеется. – Я улыбнулась. – Кто же о ней не знает?

С тех пор, как мир иртханов – повелителей драконов, защищающих наши города от налетов, начал стремительно сближаться с миром людей, многое произошло. В частности, в Аронгаре были отключены щиты, не позволяющие драконам заходить в города. Торнгер Ландерстерг не поддержал эту инициативу, зато он предложил и внедрил реформу, благодаря которой люди вошли в Совет Ферверна. Собственно говоря, если раньше в правящих кругах были только иртханы (по одному от каждого города), то теперь рядом с правителем-иртханом рядом вставал человек.

Это вызвало огромный общественный резонанс, и Ландерстерга вознесли чуть ли не до небес. Как бы там ни было, я все равно не могла простить ему драконов (щиты отключали не просто так, а потому что они воздействовали на зверей, не позволяя приближаться к городам без болезненных ощущений). Да, наверное, это не совсем патриотично, но я считала, что если в древности обходились без щитов, сейчас без них тоже можно обойтись.

– Чудесно, – произнес отец. – Тогда ты наверняка понимаешь, что реформа призвана навсегда стереть границы между миром иртханов и миром людей. Так сказать, окончательно объединить нас раньше, чем Аронгара в очередной раз задерет нос со своими гуманистическими замашками.

Я выразительно посмотрела на папу. То, что он увлекается политикой, было ясно, но к чему он клонит?