Илья Шумей - Право последней охоты

— После того, что случилось с вашей командой, я изучал оставленные Парчиным заметки. В них, в частности, говорится, что Эрамонт — последнее, что видит человек в своей жизни. Любой, кто близко познакомился с его когтями, отправляется прямиком на тот свет. Без вариантов. Поскольку теперь я отношусь к изысканиям покойного сенатора куда серьезней, нежели раньше, то меня интересует вполне естественный вопрос: почему ты остался жив? — Огюст хмыкнул, — тебя он, получается, пощадил. Почему?

— Пощадил? Ха! — Иган невесело рассмеялся, — да он и слова-то такого не знает!

— Почему же он оставил тебя в покое, и каким образом ты все-таки свалился вниз?

— Я прыгнул сам.

— Вот как!? — Огюст немного опешил, — но зачем!?

— Это трудно объяснить в двух словах…

— А мы никуда и не торопимся, — старик пододвинул Игану чашку и чайник, — спешить не надо, надо разобраться.

Иган налил себе чаю, двигаясь нарочито неторопливо, дабы максимально оттянуть продолжение рассказа. Чай был великолепен как всегда, и он, прикрыв глаза, некоторое время наслаждался его ароматом и терпким вкусом.

— Я пытался разобраться в собственных ощущениях на протяжении всех прошедших лет, — Иган с явной неохотой опустил чашку на столик, — предполагал и воздействие лошадиной дозы анестетика, и последствия сотрясения мозга и черт знает что еще. Все без толку, ясности так и не прибавилось.

Иган потер лоб, собираясь с мыслями. Огюст терпеливо ждал продолжения.

— Понимаете, там, на краю обрыва, я в какой-то момент вдруг увидел себя со стороны . Я корчился на окровавленных камнях и, одновременно, смотрел сам себе в спину. Между мной и Эрамонтом образовалась незримая мысленная связь, и я смог взглянуть на мир Его глазами.

— Хм, любопытно. И что же ты увидел?

— Я увидел себя таким, какой я есть, — Иган говорил сбивчиво, мучительно подбирая слова, — не то, каким я представляюсь сам себе, а то, чем я являюсь в действительности. Без прикрас, без шелухи… без любви. Крохотный шевелящийся комочек протоплазмы. Амеба.

Иган понуро уставился в пол, обхватив голову руками.

— Ощущение кошмарное! В той череде образов, что прошла через мой разум, не осталось места ни презрению, ни насмешке — моя ничтожность не заслуживала такой чести. И эта Амеба разумная, каковой в действительности является человек, мнит себя царем природы! Контраст между нашим напыщенным самомнением и реальным положением вещей просто опустошает. Все твое бытие тщетно, все потуги никчемны, впереди нет ни капли надежды, и остались тебе лишь отчаяние… и забвение.

— М-да, картина безрадостная…

— Вы не понимаете! — всплеснул руками Зверолов, — никакими словами не передать глубину той бездны, в которую низвергнулось мое сознание! Все, что я сказал, надо умножить на миллион, а потом еще возвести в квадрат! У меня в тот момент оставалось одно-единственное желание — взорвать свой мозг к чертовой матери, чтобы оборвать эту пытку! А потом…

Молчание было долгим. Старинные часы на полке отбили четверть.

— А потом я увидел, что меня ждет. На какой-то миг я оказался одновременно и жертвой и охотником, и смог в мельчайших подробностях рассмотреть, какая перспектива передо мной открывается, — Иган даже зажмурился, — я бы не умер, превратившись из человека живого в человека мертвого, нет. Я бы просто исчез . Я чувствовал, как Эрамонт высасывал и впитывал в себя мою кровь и саму душу, лишая последних остатков сил и рассудка. В итоге он выпил бы ее всю, без остатка. Раскрошил бы ее своими лапами, перемолол бы в пыль жерновами клыков, сожрал бы, уничтожил… — Зверолов перевел дух, — титул «Пожирателя Душ» он не на пустом месте получил. И те страдания, что я испытал там, на краю пропасти, являлись лишь жалкой тенью, нежной прелюдией к тому аду, что меня ожидал.

— Поэтому ты шагнул с обрыва?

— Да, — кивнул Иган, — я решил, что лучше будет просто умереть , нежели угодить к нему в объятья.

— Но ты все-таки выжил.

— Нет.

— Э-м-м-м, — старик даже немного растерялся, — как это?

— Я получил травмы, несовместимые с жизнью, уж я-то в таких вещах разбираюсь, — Зверолов рассеянно потер пальцем какое-то пятнышко на столе, — так что нет, я не выжил. Меня вернули .

— Вернули!? Но кто? И зачем?

— Хотел бы я знать! Неплохо бы еще выяснить, много ли осталось в том… существе, что вернулось, от прежнего меня?

— Прошу прощения? — Огюст озадаченно наклонил голову.

— Что бы там ни говорили хирурги, но мне кажется, что я тогда вытащил не весь шип Эрамонта, что пронзил мою грудь. Какая-то его частичка, пущенные им корни остались сидеть в моей груди. И как осколок зеркала, угодивший Каю в глаз, эти метастазы точно так же искажают мое мировосприятие и отравляют мне жизнь, — Иган поднял взгляд и посмотрел старику прямо в невидящие глаза, — я уже не тот человек, которого Вы знали прежде. И человек ли я вообще?