Илья Шумей - Право последней охоты

Лавина обрушившегося на него Знания, накопленного предшествующими поколениями, сметала и уносила прочь мелочные фантазии и заблуждения, составлявшие суть его прошлой жизни. Все его прежние, людские терзания и страсти, чувства и эмоции, таяли и испарялись, обращаясь в никчемную пыль, не имеющую никакого значения на фоне величия Космоса. Побелевшими от напряжения пальцами Иган намертво вцепился в зазубренный край черной пластины и невидящими глазами смотрел перед собой. Он из последних сил удерживал в себе последнее, благодаря чему еще оставался человеком, то, ради чего стоило умереть еще раз — маленький и колючий кристалл спрессованной ненависти, ярости и боли.

Исполинской черной кометой Кербер продолжал подниматься все выше. Небо потемнело и над головой проступили звезды, число которых росло с каждой секундой.

Иган знал… его разум распахнулся, скинув с себя последние обрывки смирительной рубашки человеческой логики. Он знал, он видел, он чувствовал! Каждая звездочка на этом небосклоне, каждая искорка являлась чьей-то душой, будь то животное, человек или… Иган протянул руку и оказался среди них, порхающих, кружащихся на своем пути из одного мира в другой. Он устремился дальше, стремясь охватить мысленным взором как можно больше проплывающих мимо огоньков. Вот мотылек, неосмотрительно подлетевший слишком близко к огню. Вот почтенный отец семейства, мирно отошедший в мир иной в окружении родных и близких. Вот ярким шаром пролетел мимо дух неизвестной звезды, сгинувшей во вспышке сверхновой, следом промелькнули тени испепеленных при этом планет. Дальше, дальше! Гроздья галактик, звездные скопления… Дальше! Лишенное телесных оков сознание Игана мчалось по Вселенной, презрев время и расстояния. Отпущенный на волю, мысленный взор Игана сверхсветовой ударной волной пронесся до самого края мироздания и схлопнулся в черные точки зрачков несущегося навстречу его же собственного отражения.

— И ничего не бойся, — пробился сквозь свист ветра напутствующий голос Кербера, — ведь ты уже умер.

Как Кехшавад и опасался, их небольшая колонна, во-первых, здорово замешкала с отправлением, а во-вторых, двигалась существенно медленнее, чем хотелось бы. Еще вчера сильные и энергичные мужчины буквально в одночасье превратились в стадо хнычущих и еле передвигающих ноги голодранцев. Назвать их бандой означало бы нанести данному грозному слову смертельное оскорбление. Как ни старался Лео, подобно овчарке вокруг отары носившийся взад-вперед вдоль растянувшегося обоза, поторопить их, он так и не смог добиться сколь либо заметного результата.

Вдобавок ко всему, погода опять начала портиться. Словно из ниоткуда наползшие серые тучи заволокли небо, и по крыше фургона забарабанили первые капли. Только-только начавшая подсыхать дорога теперь снова грозила расползтись непроходимой слякотью, еще больше замедлив их движение. К вечеру похолодало, и окружающий подлесок начал сочиться туманом, постепенно заполнявшим просеку, делая ее похожей на молочную реку из детских сказок.

Мрачный как туча адмирал сидел на козлах, держа в одной руке поводья, а в другой — планшет, с которым сверялся время от времени. Судя по всему, они никак не успевали добраться до моста засветло, а прыгать в полной темноте по прогнившим бревнам несколько рискованно.

Из тумана вынырнула темная фигура верхом на лошади и поравнялась с фургоном.

— Впереди все чисто, — доложил Леонард, — метров через двести будет поворот на заброшенный тракт, не проедь мимо.

— Ничего, не проеду, — Кехшавад помахал планшетом, — ты проследи, чтобы остальные не проскочили.

— Прослежу, — Лео потянул поводья на себя, пропуская фургон вперед, сзади послышался его зычный голос, которым он отдавал распоряжения, — сейчас будет поворот налево, не пропустите! Мы сворачиваем на заброшенный тракт! Всем понятно? Поворачиваем налево! — он подозвал к себе одного из всадников, — где Донце?

— У него проблемы с животом, — отозвался тот, отчаянно силясь не выглядеть жалким в промокшей насквозь куртке и с прилипшими к лицу мокрыми пиявками слипшихся волос, — он сказал, что догонит.

— Останешься у развилки и дождешься его, иначе он как пить дать пролетит мимо. Потом догоняйте, понял?

— Угу.

Лео хлестнул свою лошадь и снова ускакал в голову колонны, к фургону Кехшавада.

Дорога, на которую они свернули, неспроста носила гордое название Тракт. Здесь свободно могли разъехаться две, а то и три телеги. Даже несмотря на то, что ею уже давно не пользовались, она оставалась ровной и твердой, и лишь изредка ее полотно пробивали молодые деревца и кустики, которые теперь скребли по днищам фургонов и щекотали животы лошадям.