Стивен Эриксон - Дань псам. Том 1 [litres]

Элейнты умели застывать почти неподвижно и проводить так дни и ночи, даже недели и месяцы, а то и целый год. Коннест Силанн знал об этом, как никто другой.

Когда-то он был могущественным, пусть и старым, чародеем в Семени Луны, теперь же едва справлялся с обязанностями кастеляна в Новом андийском дворце. Он медленно плелся по улице Мечей, огибавшей безлесный парк, который называли Серым холмом. За спиной лежал утопающий в огнях Рыбный квартал, целиком занятый Морским рынком. Народу было столько, что тачки для покупок приходилось оставлять на специальной площадке к северу от Серого холма. Неразберихи добавляли наемные носильщики, которые с самого рассвета сновали между рынком и тачечной стоянкой, нагруженные тюками, и, оставив их, угрями просачивались обратно в толчею. Рынок назывался Морским, потому что преимущественно на нем продавали рыбу, выловленную в водах за пределами Покрова – вечной ночи, нависшей над городом и окрестностями примерно на треть лиги, – хотя на прилавках попадались и бледные гады со светящимися глазами, выловленные в Черноводье.

Коннест Силанн заключил новый договор на доставку трупных угрей на следующей неделе. Судно предыдущего поставщика вместе со всей командой утянуло в пучину нечто слишком крупное для его сетей. Черноводье, увы, не просто погруженный во тьму залив – это подлинный кусок Куральд Галейна, причем наверняка бездонный, и порой поистине жуткие твари выплывали из него в Коралловую бухту, отчего рыбаки были вынуждены перейти с сетей на лески и крючки. К счастью, угри кишели у самой поверхности, куда их загонял страх. К сожалению, вместо угрей очень часто на борт вытягивали коряги.

К югу от Лысого холма, где начинался андийский район, уличных фонарей стало меньше. На улицах, как и всегда, почти никого не было. Никто не сидел на ступеньках перед домом, не стоял за прилавком, зазывая покупателей, не разглядывал прохожих с балкона. Редкие встречные все как один куда-то спешили: шли в гости к приятелю или родне, дабы соблюсти немногочисленные сохранившиеся общественные ритуалы, либо, исполнив долг, возвращались восвояси. Контакты между тисте анди были эфемерны, подобно дыму умирающего костра.

Никто из прохожих не встречался взглядом с Коннестом Силанном, стараясь незаметно проскользнуть мимо. Дело, конечно, не в обыкновенном безразличии, которое уже давно стало привычным, но старику положено быть толстокожим, а есть ли среди тисте анди кто-то старше Силанна? Пожалуй, нет, если не считать Аномандра Драгнипурейка.

Коннест, впрочем, помнил себя юным, пускай и смутно: вот он, молодой, ступает в этот мир, а по бурному ночному небу гуляет гроза. Да, гроза, буря и ледяные брызги на лице… Помню все, как сейчас.

Они смотрели на новый мир. Гнев владыки понемногу сходил на нет, стекал, подобно каплям по лицу. Из рассеченного левого плеча у Драгнипурейка сочилась кровь. И взгляд его был…

Дорога пошла в горку, и Коннест вздохнул – сипло, коротко. По левую руку громоздились развалины старого дворца. Тут и там вздымались остатки стен. Рабочие, которые разбирали завалы, проделали себе несколько тропинок, чтобы выносить уцелевшие камни и куски дерева. Грохот, с каким рушилась эта крепость, до сих пор дрожью отдавался в костях. Он замедлил шаг и оперся рукой о стену. Напор внутри черепа нарастал, от боли Коннест стиснул зубы, аж челюсть хрустнула.

Проклятье, опять…

Нет, так не пойдет. Те времена прошли, остались позади. Он выжил. Он исполнил все, что велел ему владыка. Нет, так совсем не пойдет.

Коннест Силанн зажмурился, на лбу у него выступил пот.

Вот почему никто не встречается с ним взглядом. Все из-за этой… слабости.

Аномандр Драгнипурейк вывел горстку выживших последователей на берег нового мира. Сквозь полыхавший у него в глазах гнев просвечивало торжество.

Коннест Силанн неустанно напоминал себе, что этот образ забывать нельзя.

Мы принимаем положенное бремя. И справляемся с ним. А жизнь продолжается.

Затем на него навалилось более свежее воспоминание: невыносимая тяжесть, глубина и напор воды со всех сторон.

– Коннест Силанн, ты мой последний Высший маг. Можешь выполнить мою просьбу?

– В море, владыка? Под воду?

– Справишься, друг?

– Я попытаюсь, владыка.

Однако море не желало отпускать Лунное Семя; о с каким неутолимым голодом оно хотело поглотить летающую крепость! Вода сдавила камень в разрушительных объятьях, и не было силы, чтобы противопоставить могучему натиску черных легионов.