Майкл Муркок - История Рунного посоха [4 книги - Голова с камнем; Амулет Безумного Бога; Меч Рассвета; Рунный посох]

Тарагорм, кажется, всерьез увлекся машиной, так же как и Калан; и Мелиадус смотрел, как двое ученых возятся с ней, словно мальчишки с новой игрушкой. Он теперь пришел в благостное расположение духа. Совершенно очевидно, что оружие Калана поможет ему одержать победу в этом бою. Настало время позвать Адаза Промпа и возглавить его войска.

Он спустился по ступеням внутрь башни и приказал подавать паланкин. Усевшись, он удобно откинулся на подушки, уже уверенный в блистательной победе.

Затем сверху послышался мощный взрыв, сотрясший башню до основания. Мелиадус выскочил из паланкина и кинулся обратно на лестницу. Он был уже рядом с выходом, когда отшатнулся от волны жара и увидел Калана в перекрученной, погнутой маске, тот на ощупь пробирался через облака пара.

– Назад! – прокричал Калан. – Машина взорвалась. Я был рядом с лестницей, потому и уцелел. Вся башня залита моей кислотой. Прочь, или нас обоих пожрет эта субстанция!

– Тарагорм! – вскричал Мелиадус. – Что с Тарагормом?

– От него ничего не осталось, – отвечал Калан. – Быстрее, надо как можно скорее убраться из башни. Торопись, Мелиадус!

– Тарагорм погиб? Сразу, как только исполнил данное мне обещание? – Мелиадус заторопился вниз вслед за Каланом. – Я знал наверняка, что с ним будут проблемы после победы над Хуоном! И я уже думал, как их разрешить. Но вот моя проблема сама разрешилась! Мой бедный брат!

Мелиадус ревел от хохота, сбегая по ступенькам.

Сидя в собственной безопасной башне, Флана Микошевар наблюдала, как отряды солдат текут в пролом дворцовой стены, как башня, в которой недавно помещался штаб Мелиадуса, кренится набок, оседает и падает, засыпая обломками часть города под ней.

На миг ей показалось, что Мелиадус погиб во время падения башни, но сейчас она видела его знамя, трепещущее во главе идущих в бой солдат. Еще она узрела рядом с ним знамя Адаза Промпа и поняла, что Волк и Гончая, вечные соперники, объединили силы против короля Хуона.

Она вздохнула. Шум битвы нарастал, его уже невозможно было заглушить. Огненная пушка напрасно пыталась уничтожить ряды солдат, плюя огнем во двор, – бойцы неудержимо рвались к огромным дворцовым воротам, в которых зеленые пузыри проели дыры. Артиллерия оказалась бессильна. Пушки предназначались для того, чтобы выдерживать долгую осаду, и теперь их не успевали вовремя перенацеливать. Несколько огненных копий полыхнули в разбитых воротах, но крупные орудия молчали.

Грохот битвы, кажется, начал затихать, смотреть тоже было уже не на что, и Флана снова задумалась о Д’Аверке: приедет ли он? Новости, привезенные Адазом Промпом, возродили в ней надежду: ведь если Хоукмун жив, тогда и Д’Аверк, наверное, тоже?

Вот только увидит ли она Д’Аверка? Вдруг он погибнет в какой-нибудь никчемной, тщетной попытке превзойти мощь Гранбретани? Даже если он и не погибнет в бою, он обречен вести жизнь бунтовщика, которого разыскивает правительство, ведь никто не в силах воевать против Темной Империи и победить. Флана предполагала, что Хоукмун, Д’Аверк и все остальные, скорее всего, погибнут на каком-нибудь далеком поле боя. Они могут добраться до побережья, прежде чем их уничтожат, но до нее им точно не дойти, потому что их будет разделять целое море, и на Серебряный Мост повстанцев из Камарга, без сомненья, не пропустят.

Флана подумывала о том, чтобы лишить себя жизни, но в данный момент это казалось бессмысленным. Когда всякая надежда будет потеряна, тогда она убьет себя, но не раньше. Если она станет королевой, у нее появится какое-то влияние. Остается призрачный шанс, что Мелиадус простит Д’Аверка, ведь он ненавидит его не так сильно, хотя француз и считается предателем.

Она услышала, как внизу набирает силу боевой клич, и снова взглянула на дворец. Мелиадус и Адаз Промп ворвались в крепость Хуона. Кажется, победа уже не за горами.

Барон Мелиадус во весь опор гнал черного жеребца по гулким коридорам дворца короля Хуона. Он много раз бывал здесь, всегда испытывая унижение или изображая смирение. Но теперь его оскалившийся волк был горд собой, боевой клич сам рвался из горла Мелиадуса, когда он прорывался через ряды гвардейцев-Богомолов, которые некогда заставляли его бояться. Он рубил их огромным черным мечом, когда-то сослужившим добрую службу королю Хуону. Он вздергивал на дыбы коня, топтавшего десятки завоеванных земель, крушил шлемы, изображавшие головы насекомых, ломал длинные шеи.