Нина Линдт - Что случилось с Маргарет?

Их счастье немного ослепляло меня, сама не понимаю почему. Король оттягивал мой отъезд, уговаривал остаться и предлагал опять стать главой какой-нибудь области, но я вновь повторила, что меня это не интересует.

— Тогда что ты будешь делать?

— Отправлюсь снова в путь, только теперь сяду на корабль и поплыву на другие материки. О них ходят красивые легенды.

— Не понимаю, Элиза, — покачал головой Альфонс. — Такое ощущение, что ты от нас торопишься сбежать.

— Теперь, когда тайна Маргарет разгадана, а в вашем счастье я убедилась, мне больше нечего здесь делать. А там меня ждут новые приключения.

— А любовь? — спросила Лючия.

— Любовь… наверно, просто не для меня, — пожала я плечами.

— Тогда скажи это мне в лицо!

Я обернулась. Валерио Аминити неожиданно возник на пороге зала и решительно подошел ко мне. Я бросила взгляд на короля. Судя по его глумливой морде, он в этом замешан по самые уши. Вот почему он все откладывал мой отъезд!

Сама я стояла на месте, лицо было каменным, а душа металась испуганной птицей по залу в поисках выхода. Некромант был настроен решительно, он подходил все ближе, а я все не решалась: гордо выпрыгнуть в окно или позорно выбежать из зала?

— Скажи мне, что не любишь, что не хочешь быть со мной. Потому что я больше всего на свете хочу, чтобы ты осталась. Потому что люблю тебя. Но я хочу услышать от тебя сейчас, что ты чувствуешь. Потому что не хочу больше надеяться. Я устал. Я ждал тебя, надеялся, что ты вернешься ко мне. Но ты вернулась, а я по-прежнему не знаю, что думать. Я больше не хочу неопределенности и недосказанности, Элиза. Если ты все так же презираешь меня, считаешь манипулятором и мерзавцем, скажи мне это в лицо. Если же я тебе небезразличен, останься, прошу тебя, любовь моя. Останься.

Сдержанный, спокойный и рассудительный Валерио вдруг превратился в пламенного требовательного оратора. Он просил свободы для себя. Просил забвения. Просил отпустить.

Несмотря на весь мой путь, падения и осознания своих ошибок, несмотря на то, что я стала воином, первым моим желанием было сбежать. Вторым — уклониться от удара. И только третьим — признание правды.

— Я не могу… Не могу любить тебя, Валерио. И не могу не любить. — Я вдруг разрыдалась от того, что наконец-то позволила самой себе сказать правду. — Я тебя люблю всем сердцем, но я боюсь.

— Чего ты боишься, бесстрашный воин, храбрая и отважная Элиза? — Он ласково взял мое лицо в свои ладони и внимательно вгляделся в глаза, словно ожидал прочесть ответ.

— Боюсь, что это всего лишь побочное действие твоей вакцины. — Меня трясло от любви к нему, от горячей нежности, затопившей душу. И как только своим прикосновением и улыбкой он сломал те надежные стены недоверия, что я так долго возводила? — Что все это: и мои, и твои чувства — это обман. Ты же маг. А я… Я просто попаданка.

Он вытирал мои слезы, едва они вытекали из уголков глаз. А потом, когда я отчаянно всхлипнула, улыбнулся своей необыкновенно красивой улыбкой.

— Ты все еще считаешь, что какая-то магия способна на такое?

Он притянул меня к себе и поцеловал. Его поцелуй ощущался иначе. От него не мутилось сознание, не терялась ориентация в пространстве, он не пьянил, но я не знала ничего лучшего в жизни, чем прикосновение его кожи к своей, его объятие. Я вдруг поняла, что не хочу никуда ехать. Не хочу искать новое пристанище. Мой дом в его руках. И все это время я убегала только от одного — от желания обнять его так же крепко, как он обнимает меня.

Когда Валерио перестал меня целовать, мы еще долго стояли, обнявшись, уткнувшись друг в друга. Смеялись, вытирали друг другу слезы.

— Так, все, объявляю вас мужем и женой, голубки! Хватит страдать, давайте веселиться, — громогласно объявил король Альфонс, поднимаясь с трона, а подойдя к нам поближе, шепнул: — Вас проводят до спальни для новобрачных. Довольно прохлаждаться, приступайте к делу. Моему принцу нужна решительная и красивая невеста. За дело, за дело! — И он выпихнул нас из зала. Валерио подхватил меня на руки, следуя за провожатыми, целовал по дороге, пока я прощалась с последними страхами и сомнениями.

— Он это серьезно? — спросила я, когда за нами закрылись двери огромной спальни и мы вдруг остались одни.

— Насчет принцессы? — спросил лукаво Валерио, расстегивая на мне жакет.

— Насчет мужа и жены, — уточнила я, целуя его. Тело льнуло к нему с такой тоской и жадностью, что я удивлялась, как могла терпеть и держаться так долго вблизи от него. И, судя по его нетерпению, он тоже торопился.