Саша Зайцева - Госпожа Марика в бегах [СИ]

Сегодня у меня настроение просто помечтать. Примостившись на высоком табурете у распахнутого окна, раскладываю прямо на широком подоконнике-столешнице свой завтрак сибарита. На тарелке с голубой каймой дымятся два кусочка жареного бекона, немного бобов в томате, чуть присыпанные мелко порезанной душистой зеленью с грядки на заднем дворе, румяный тост с тонким-тонким слоем сливочного масла. Все непременно на яркой льняной салфетке. Себя надо любить. Чашка свежезаваренного кофе в руках. Первый глоток и блаженство растекается по телу.

Свежий ветер чуть хлопает раскрытыми ставнями. «Не закрепила», — ругаю себя, приступая к трапезе. Погода сегодня уже совершенно весенняя, пусть снег и сошел не до конца, а на прошлой неделе мело как в середине зимы. Уже не за горами теплые деньки, когда можно будет не спеша пройтись по рынку, разглядывая и перебирая первый урожай — редис, лук, шпинат, кресс-салат.

Чудесный, пряный томатный соус капает прямо на фартук, с застывшей у рта вилки падает порция еды, а в следующий момент и сама вилка со звоном отправляется на только что вымытый мною пол. Желудок сводит спазмом, а спина начинает зудеть старыми шрамами: вниз по Сиреневой улице знакомой дерганой походкой, будто цапля клюет, вышагивает господин Кампуа, храмовник из Пиньи. Сутулая фигура с заложенными за спину руками направляется явно в сторону дома моего благодетеля и приходского главы Чимена. Будь он неладен! Вскакиваю с табурета, в голове разбегаются всякие здравые мысли, и чувствую, как подступает паника, — куда бежать, где скрыться? А тем временем гравий на подъездной дорожке скрипит под его ногами, слышу, как он обстукивает сапоги на крыльце от комьев налипшей грязи, как прокашливается, дергает за веревку звонка и тут же оглушающим, как мне кажется, набатом тренькает колокольчик в пустой прихожей. А я так и стою, будто вросшая в каменные плиты кухонного пола, не смея вдохнуть, не смея шевельнуться.

Проходит с минуту, слышатся переминания у парадного входа, рвет шнурок резче, громче, видно нервничает, злится. Притаившись мышкой, выжидаю. Уйдет? Уходит. Нет! Кажется, хочет войти в дом с черного хода! Бесшумно метнувшись к двери во двор, что ведет к колонке и моему скромному огороду, двумя пальчиками запираю дверь на хлипкую щеколду, поставить засов уже не успею. Сквозь щель под дверью пробивается солнечный свет, и я отчетливо вижу, как тень от пары сапог падает на порожек, как дергается дверная ручка, раз, еще раз. Стук. Ну, конечно! Господин Кампуа в своей привычной манере — сначала ломиться, а потом стучать (вдруг застанет кого за предосудительными делами, вход-то для слуг). Былые воспоминания будят во мне злобу, и страх немного отступает, а виновник испорченного утра, кажется, смирился со своей неудачей и уходит. Но взгляд падает на аппетитный натюрморт у окна, и я понимаю, что не заметить всей этой красоты незваный гость не мог, слишком уж вызывающе выглядит красная салфетка на белом свежеокрашенном подоконнике…

Что делать? Что мне делать?! Ну, ушел он сейчас, но вернется через час-другой, да в компании господина Бошана, и тогда гореть тебе, Марика, ярким пламенем на главной площади Чимена. Какие черти принесли его в этот город? Не по мою же душу! Так соберись, час времени у тебя есть…

Час, всего час. Целый час.

Два года назад все мои вещи уместились в небольшой узелок из старого платка: сорочка, деревянная плошка и гребень. Сейчас гардероб немного разросся, но весь мой нехитрый скарб поместится в мешок из наволочки: одежда, туфли и мелочи вроде тесьмы, приснопамятного гребня да булавок для чепца. Господи, зачем мне эти булавки!? В вышитом синими нитками кошельке звенят монетки, мое скромное жалование, пересчитываю. Ярмарка в городе идет уже четыре дня, окрестные умельцы и мастерицы выставляют все что соткали, спряли, сколотили и вытесали за долгую зиму. Но теперь я радуюсь, то так и не выкроила времени забежать прошвырнуться по торговым рядам, спустила бы все и не заметила. Но денег мало, их всегда мало.

На кухне, где так и стоит чашка с давно остывшим кофе, хватаю буханку хлеба и в нерешительности замираю… Это уже воровство? Хотя… нет, дорогой хозяин должен мне за эту неделю, а я лишь возьму натуральным продуктом. Чуть не забыла! Успеть бы сервировать обед. Мое отсутствие за трапезой еще может пройти незамеченным, так как приходские дела часто выгоняют из дома. То помочь разнести еду одиноким старикам, патронат над которыми взял на себя мой благодетель, то сбегать по надобности к аптекарю или в бакалею, кому за мешочком чая или орехов, кому за притиранием от ревматизма, да разнести покупки неходячим. Вообще господин Бошан — человек, который свято верит в милосердие и не только на словах, в этом я убедилась на собственной шкуре. Надеюсь, он сможет понять меня или, по крайней мере, не судить слишком строго.