Андрей Дашков - Страна слепых, или Увидеть свет

Изредка удается отбить и завалить какую-нибудь слепую красотку. Обычно они беременны (складывается впечатление, что в качестве стратегии выживания вида кроты избрали максимальное размножение), но если срок небольшой, то я пользуюсь случаем. В моем положении нет ничего рискованнее секса — ну разве что еще минуты, когда я справляю нужду. Без риска тут не обойтись. В пиковые моменты мешает шум крови в ушах. Сам оргазм — несколько мгновений слепоты, прикосновение смерти. Я становлюсь почти беззащитным, несмотря на то, что пистолет и нож все время под рукой. Черт побери, мне не удается даже как следует подержаться за бабьи прелести! И, черт побери еще раз, несмотря на предшествующее воздержание, надо сильно поднапрячься, чтобы кончить со слепой сучкой. Этого не объяснишь, если не пробовал. Для хорошего или хотя бы сносного секса требуется какое-то доверие, чтобы расслабиться психологически, снять многосуточное напряжение. Но когда имеешь дело с женщиной-кротом, испытываешь ощущение, что тебя для нее на самом деле не существует. Ледяной душ. Жуткое, опускающее чувство, что ты — ее дурной сон, мимолетный кошмар, черная, невесть откуда взявшаяся сосулька во влагалище. Она даже не знает, как ты выглядишь, и если поначалу мне казалось, что в этом заключается мое преимущество, то очень скоро я понял, как жестоко ошибался. Они не испытывают нужды во мне; я же чувствую к ним неодолимое влечение, причем не вполне физическое. Их мир черен до такой степени, что зрячему невозможно представить; их безнадежная таинственность завораживает даже тогда, когда приходится убивать их, чтобы они не выкололи мне глаза. В такие мгновения кажется, что я уничтожаю «черные дыры», вобравшие в себя весь свет погасших вселенных. Но даже мертвые, эти темные энигмы продолжают вызывать во мне приливы отравленной ими крови: так погано чувствуешь себя лишь тогда, когда ломаешь что-то, чего не в состоянии понять.

И никогда не поймешь.

Уже много лет я не знаю спокойного сна. Удивительно, что до сих пор не свихнулся. А может, это уже произошло. Тем хуже для кротов. Я просыпаюсь не от шороха; я вскидываюсь раньше, чем зарождается звук. Не иначе, что-то во мне бдит, когда сознание отключается. Это «что-то» имеет бесплотные щупальца, протянутые в пространство, будто тревожные нити, реагирующие на двуногих существ. В моей паутине свободно гуляют ветер и кошки, но стоит появиться слепому — мой палец уже на спусковом крючке. А если кротов много, мне остается только спасаться бегством.

Бежать — мое привычное состояние. У меня нет ни корней, ни якорей. Я ни к чему не привязан настолько, чтобы задержаться хотя бы на мгновение, — любое мгновение может стать последним. Я не задумываясь бросаю то, ради чего некоторые люди раньше отдали бы полжизни. И я спрашиваю себя, что же эти идиоты делали со второй половиной?

Но сегодня… Сегодня я наслаждаюсь тишиной и неподвижностью уже три с половиной часа. Как назло, сна нет ни в одном глазу. Электростанция не работает, и звезды сияют ярче, чем горелки в преисподней. Я долго смотрю на них, пытаюсь узреть то, что видели древние, но тщетно. У меня другой — кривой — ракурс. Всякий намек на вечность раздражает меня до чертиков, она мне противна. Я знаю, что все мы — только пыль на ветру, как сказано в тексте одной старой песни.

С этой успокоительной мыслью я наконец засыпаю.

Мои сны непродолжительны, отрывочны и наделены ускользающим смыслом. Иногда они незаметно перетекают в реальность. Только что, например, мне приснилось, что я остался один. Совсем один. Казалось бы, живи и наслаждайся — ни единого крота на целой планете. Но это было ужасно. Очередная злобная шутка. Правда, не знаю точно, кто так шутит, — может, я сам издеваюсь над собой? Во всяком случае, я почти обрадовался, когда услышал, как кто-то взбирается по лестнице, и увидел голову человека, которая появилась над краем крыши. И понял, что это уже не сон.

Я бросил в сторону одну из пустых гильз, которые ношу с собой на всякий случай. Если честно, на случай Той Самой Встречи. Человек отреагировал на звук характерным движением головы. Не посмотрел, а прислушался. Часто разницу трудно уловить, но мне поневоле пришлось научиться. Я с чистой совестью выстрелил. Раздался едва слышный хлопок. Без оружия с глушителем мои дела обстояли бы намного хуже.

С такого расстояния я, как правило, не промахиваюсь. Крот рухнул вниз, будто мешок с дерьмом. Ветра не было — пороховой дымок взвился к звездам, словно еще одна освобожденная душа. Конец передышке. Твари подбирались в открытую, клацая затворами. Сейчас швырнут гранату или подожгут здание. Затем начнется пальба вслепую. Это их обычная тактика. Если огонь будет достаточно плотным, вполне могут попасть. А мне надо сильно постараться, чтобы этого не случилось.

Читать дальше