Мика Ртуть: Сумрачный дар [СИ]

— Угощайтесь, ваше высочество, — едва успел сказать полковник Бертран, как Шу сцапала последние две колбаски, одну бросила Морковке, а вторую тут же укусила сама.

Вкусно!.. Но мало. Тяжелый вздох Морковки подтвердил: ужасно мало, злые люди без нас все съели!

— Приятного аппетита, — с усмешкой пожелал Медный и протянул салфетку.

Вместо ответа Шу кивнула и, только дожевав, поздоровалась:

— Я ужасно рада тебя видеть, дядюшка Фортунато! — Решив, что на этом с этикетом можно закончить, она бросилась ему на шею. — Почему ты так долго не приезжал? Как отец? Что там с моей помолвкой? Что…

— Чш-ш, не все так сразу, — рассмеялся Медный, поднимая ее за талию и кружа, словно ей по-прежнему было пять лет. — Ты стала совсем взрослой девушкой. Самой красивой девушкой Валанты!

— Не заговаривай мне зубы, — фыркнула Шу.

На самую красивую девушку Валанты она не походила ни с какой стороны, тут газеты не врали. Да и манеры… а что манеры? Если вести себя, как подобает принцессе, последнюю колбаску — и ту съедят! А вилки не было, вот. И вообще, для колдуньи естественные науки и физическая подготовка полезнее, чем придворные танцы и этикет. Тем более для колдуньи, которая живет в приграничном гарнизоне, где из высшего общества одни лишь сапсаны, свившие гнездо на смотровой башне. Ну и брат Каетано, да. Младший любимый братик. Которого надо беречь и защищать, а веером, вышивками и сонетами это делать несподручно. Зато с братом можно подраться на шпагах, запустить фейерверк или приручить лесного рысенка… который потом вымахает в здоровенную прожорливую тварь…

— Морковка, лежать! — скомандовала Шу, видя, что рысь уже поставила лапы на стол и обнюхивает пустое блюдо с явным намерением его погрызть.

Рысь неохотно послушалась — правда, улеглась не на пол, а в кресло, где только что сидел Медный.

— Я так понимаю, ты пришла не только за колбасками, — улыбнулся тот.

— Само собой. Так сватался ко мне принц Люкрес или нет?

Медный Генерал покачал головой.

— Еще нет. Тебе лучше спрашивать об этом не меня, знаешь же, я плохо разбираюсь в политике. Мое дело — зурги, пираты и прочие разбойники.

— А кого? Отец последний раз написал весной. «Дорогая дочь, поздравляю с днем рождения, расти красивая и послушная, хорошо учись и не играй со спичками». — Шу сжала кулаки, не позволяя обиде и тоске по дому прорваться наружу. — Кажется, он забыл, что мне давно не пять.

— Ваше высочество, — укоризненно покачал головой Медный.

— Наше высочество, — дернула плечом Шу. — Так что там с помолвкой?

— Его величество внимательно рассматривает брачные предложения, — налив четверть бокала кардалонского, ответил Медный. — Сашмирский султан, чеславские князья, хмирский мандарин и еще штук двадцать достойнейших претендентов. Твоей руки просят с твоего рождения.

— То есть меня еще никому не обещали? Ни султану, ни его высочеству Люкресу?

— Нет. — Медный протянул ей бокал. — Боюсь, никакой помолвки не будет.

— Вот и слава Двуединым!

Отсалютовав бокалом облакам за окном, она отпила глоток. Сладко-терпкое вино прокатилось теплом вниз по горлу, согрело изнутри. Но не погасило злость: на собственную беспомощность, на ширхабом нюханного принца Люкреса, на Ристану…

— Шу?.. — Медный обеспокоенно заглянул ей в глаза и отобрал пустой бокал.

— Мне нужно учиться и получить свою законную Цветную грамоту. К шисовым дыссам замужество!

— Ты ругаешься, как солдат.

— Я ругаюсь, как ты.

— Ты принцесса, а не генерал.

От неподдельного осуждения в его тоне Шу разозлилась еще сильнее. Какого ширхаба ему не нравится? Кому какое дело до того, как она себя ведет, если ее законопатили в эту дыру и не собираются выпускать никуда, кроме монастыря?! Да если бы не Каетано, она бы уже сто раз сбежала! Ладно, не только Каетано. Остальных своих друзей она тоже не бросит. Но… Но! Она имеет право вести себя, как хочется.

— Принцесса на задворках. Принцесса в курятнике. Принцесса шисова балагана!

— Но-но, попрошу не обзывать наш гарнизон курятником и балаганом, — покачал головой полковник Бертран.

— Извини, Бертран. Но согласись, Сойка — это задворки и есть.

Шу сжала руки, чтобы не дрожали. Ей немыслимо хотелось сделать хоть что-то! Лишь бы не покорно ждать, пока кто-то решит ее судьбу. Но что она может? Устроить бурю, утопить десяток лодок и расстроить Бертрана, изо всех сил старающегося воспитать из нее светлую шеру и настоящую принцессу? Тогда ее уж точно упекут в монастырь.