Мика Ртуть - Сумрачный дар [СИ]

— Ты не хочешь сделать это для меня? Для нас обоих? Наши с тобой дети обязательно родятся одаренными и наследуют Валанту. Наши дети, Дайм!

— Наши дети могут вырасти свободными и счастливыми, без груза ответственности за королевство. Разве плохо быть маркизой Дюбрайн, ездить по всему миру, познакомиться с Красным Драконом и сашмирским султаном, посетить праздник Середины Зимы у Ледяного Лерда? На Валанте ветра не сошлись!

— Маркизой вместо королевы? Нет, ты не можешь говорить это всерьез. Дайм, ты сам хочешь стать королем, а не маркизом! Да что там королем, ты мог бы стать императором! Я знаю, тебе стоит лишь захотеть, и ты получишь Цветную грамоту первой категории. Наверняка его всемогущество выберет наследником тебя, ты же в сотню, в тысячу раз сильнее всех его детей, вместе взятых! Разве можно отказываться от всего этого?! Ради чего, Дайм?..

Действительно, ради чего он отказывается от короны Валанты? Ради чего он лишает любимую женщину цели и смысла жизни? Она — прирожденная королева, она живет благом своей страны, глупо предлагать ей сменить ее жизнь на что-то другое. На его жизнь.

— Ты права, любовь моя. Королевой ты будешь смотреться намного лучше, чем маркизой.

— Так ты не допустишь этого брака? Поверь, это не только ради блага Валанты, это ради блага твоего брата! Он просто не понимает, с кем собирается связаться. Ты же знаешь, ты сам видел ее.

— Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы Люкрес сам отказался от дурной идеи. Принцесса Ольбера будет ему куда лучшей партией. Но завтра я должен передать его величеству Тодору волю императора, а его воля — помолвка Люкреса и Шуалейды.

Ристана вздохнула и кивнула.

— Помолвка… Ее сложно будет разорвать, но возможно. Дайм, любовь моя, обещай, что моя сестра не выйдет замуж за его высочество Люкреса! Ради нас обоих. Ради наших будущих детей.

Дайм резко поднялся из-за стола, отошел к окну. Глянул на свое отражение в темном стекле.

«Ты понимаешь, в какую игру вступаешь?»

Отражение сверкнуло бирюзовыми глазами — яркими, ярче императорских — и усмехнулось. Оно прекрасно все понимало. И прежде всего, что шер категории дуо не будет всю жизнь терпеть, чтобы его дергали за поводок и командовали «к ноге». Он будет верен императору. Безусловно верен. И будет заботиться исключительно о его благе и благе империи. Даже о благе августейшего брата Люкреса. Но так, как он сам понимает это благо. Он — шер второй категории, менталист, и ему виднее, чем почти бездарному Люкресу.

Что ж. Время пришло раньше, чем Дайм рассчитывал. Но не в его привычках отступать.

Обернувшись к Ристане, — она ждала, стоя около стола и нервно сцепив тонкие руки, — Дайм прямо глянул ей в глаза и шагнул к ней.

— Люкрес ее не получит, — искренне и убежденно пообещал он. — Ни за что.

— Даже если она не темная?

— Ни темную, ни светлую. Никакую!

Ристана довольно засмеялась и повернулась спиной.

— Ослабь мне корсет, душно. Не звать же камеристку? — Она искоса поглядела на него, приглашая…

Приглашения Дайм не понял. Что делать, возвышенные чувства не сочетаются с плотскими утехами. И не стоило Ристане делать этого шага. До свадьбы — то есть пока Дайм не избавится от печати — их любви суждено оставаться невинной.

Он ловко распустил последние петли шнуровки, избегая касаться обнаженной женской кожи даже в перчатках: хватит на сегодня незабываемых ощущений. Пусть в свои тридцать один Ристана выглядит юной богиней, пусть по ней сходит с ума половина шеров Валанты, пусть даже Бастерхази не способен остаться равнодушным — ни одна женщина не стоит такой боли.

Разочарование Ристаны пахло горьким ландышем, мешаясь с ароматами надежд, страхов и предвкушения. Дайм снова пожалел, что не может прочесть ее глубже: обойти ментальные амулеты Бастерхази он бы сумел на счет «раз». Но нарушать собственную клятву — не в его правилах.

Остаток вечера они провели на балконе, любуясь на звезды. Дайм по обыкновению читал Ристане стихи, развлекал ее мелкими фокусами — она радовалась, как ребенок, кружащимся в хороводе волшебным птицам. Однако до того момента, как пожелать ей добрых снов, Дайм не мог отделаться от ощущения неправильности и сожаления. Словно сломалось что-то безумно хрупкое, важное и драгоценное, и теперь даже светлый шер второй категории не сможет это драгоценное вернуть как было.

На белом песке у кромки прибоя играют дети. Лица их похожи, как два солнечных блика. Ярко-рыжие локоны мальчика треплет ветерок. Такие же рыжие волосы девочки заплетены в две задорные косички. Брат строит песочный замок, сестра пускает мыльные пузыри.