Всеволод Мартыненко - Пойнтер - Собачий глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет [сборник litres]

Роскошная хибара… Словосочетание это при всей противоречивости наиболее точно обрисовывало любую огрскую постройку. Все здесь было сделано добротно, всерьез и надолго, но как-то чрезмерно просто. Не бедно даже, а скупо, без намека на малейшее излишество. Словно в самом начале заселения мира разумными – «когда Отец летал, Мать пела…»

Приговорка эта времен бунта Суганихи Кровавого продолжалась вопросом: «Кому до эльфов было дело?»

А здесь и сейчас, в самом сердце Огрогор, эльфом, до которого всем дело, оказался я, грешный. Ничего себе образчик породы! Жены и подопечная в этом смысле показательнее, но порода по самцу считается. По обезьяну – обезьяна, по мышу – мышь, по эльфу – эльфь… Так что за всех Инорожденных разом теперь отдуваться мне, а не женской половине семейства.

Это ведь именно в их окоп файрбол. Леонистский лозунг гласил, что во времена явления первой расы разумных ничего лишнего, вроде богатств с богачами, законов с законниками, магии с магами и прочих изощрений, на которые сильны эльфы, не было и в помине. Жизнь от этого, понятно, происходила слаще меда и легче перышка. Глядя на быт огров, в полной неприкосновенности сохранивших первозданные привычки, отчего-то даже верилось в такую благодать. Особо легкой жизнь в суровой простоте горного климата, разумеется, быть не может, но от городской суеты она свободна без сомнения.

Другое дело, что на столь скудном основании ничего сложного и не выстроишь. Начиная с помянутого города – столица Огрии больше напоминала село, разросшееся до гигантских размеров. Только вместо магистрата тут ступенчатый помост с колоннами и навесом, памятный по вчерашнему празднеству, а на месте, подходящем для храма, виднелось здоровущее сооружение из оплывших за тысячелетия огроменных плит. Вроде трибун на хисахском Парадном Причале или у нас на Ипподроме, только двумя дугами напротив друг друга. Между ними имелась продолговатая площадка, залитая давно застывшей каменной смолой, окруженная неглубоким ровиком, обнесенная невысокой каменной оградкой с каменными же воротами по обеим коротким сторонам. Ярдах в двадцати от каждых ворот на поле имелся ряд каменных зубцов типа противокадавровых надолб.

Понятно, что все это выстроено с поправкой на огрский размер. То есть скамьи на трибунах мне выше пояса, а специальных лестниц с шагом поменьше и вовсе не предусмотрено. Плюс щели между плитами такие, что так до конца и не заплыли камнем за все тысячи лет с самой Войны Сил. Или того дольше – с огров сталось бы возвести этакую постройку раньше первого жилья, для порядка или того, что они под ним понимают.

Прямо из этих самых щелей в стенах пробивались некие странные кусты. В округе таких, во всяком случае, больше видно не было. Да и вообще нигде до того они мне не встречались. Только тут, в долине, на огрских домах, а уж на этой постройке – особенно густо.

Редкие пучки толстых прямых стеблей в маслянисто поблескивающей плотной коре темно-вишневого цвета торчали неровными метелками и вдобавок были украшены редко посаженными травянисто-зелеными почками. Надо бы разузнать, что это за образец декоративной флоры. Паразит или дань огрским представлениям об украшении жилища?

Как нельзя вовремя мимо по своим делам проходил пожилой огр, углубленный в себя настолько, что никак не отреагировал на приветственный возглас и даже на более громкий окрик. Дальше драть глотку на холодке мне не особо хотелось. Однако привлечь его внимание другим способом оказалось несложно: всего-то забежать вперед и помахать руками, как матрос-лидер, выводящий флайбот из ангара. Даже пинать не пришлось. И то хорошо. А то внимание было бы не столь дружелюбным.

Правда, и без того означенное дружелюбие ограничилось остановкой, медленным поворотом головы и взглядом исподлобья. Да еще прислоненной к уху ладонью, показывающей явную слабость слуха ее обладателя.

Стараясь подоходчивее разъяснить предмет своего любопытства, я усердно потыкал пальцем в толстые стебли с почками и как можно более раздельно и громко проорал:

– Что? Это? Такое?

Огр наградил меня взглядом, достойным магистра психиатрии, созерцающего самый тривиальный случай слабоумия в своей жизни.

– Флафы, – ответил он в одно слово, после чего отвернулся и отправился своей дорогой, по-видимому, сочтя ответ исчерпывающим. Даже не добавив, к примеру, «они везде».

Ну да, флафы. Если что-то скребется в углу, бегает по стенам и по полу, падает с потолка прямо на физиономию – флафы. Если другое что-то растет прямо из стен дома – тоже флафы. Наверное, для огров сплошные флафы все, что не они сами, не их жилье и утварь. Любая помеха размеренной жизни горных громил именуется флафами. Кроме гор, неба, воды и погоды, для каждой разновидности которых есть свое отдельное слово. Они, собственно, и составляют суть огрского бытия…