Максим Майнер - Норвуд

– Не бойся, – Бернард Глен слегка склонил голову, – я не причиню тебе вреда. И, конечно, не собираюсь мстить… Мой сын заслужил смерть. А я благодарен, что ты снял с меня тяжёлую обязанность. Потому что убить упыря должен был именно я.

Вот почему интерфектор оказался в городе! Он шёл по следам упыря, а значит, тоже был на севере…

– Господин… Глен, – произносить это имя было как-то неловко, – ваш сын обсуждал с той девушкой, которая приказала убить…

– Потом, – мужчина остановил меня жестом и добавил, обращаясь к дознавателю: – Я, интерфектор левой руки Бернард Глен, приказываю освободить этого молодого человека. Немедленно и без пререканий.

Господин Сельдингер спорить не стал, поскольку связываться с таким человеком было себе дороже. Но и сложившаяся ситуация ему явно не нравилась, и он без остановки что-то недовольно бормотал себе под нос.

– Наш управитель не сомневался в виновности этого юноши, – удалось, наконец, расслышать мне.

Теперь недовольство дознавателя понятно – интерфектор уедет, а начальство, которое ни с того ни с сего ополчилось против меня, останется.

– И что? – Бернард Глен тоже расслышал ворчание старика. – Значит, ваш управитель такой же болван, как и вы сами! Неужели нельзя было догадаться осмотреть его?

– Мы осмотрели, – господин Сельдингер поднимал бумаги, разложенные по столу, пытаясь найти ключ от кандалов. – Никаких странностей – обыкновенный труп.

– Я имел в виду парня, – в голосе интерфектора отчётливо слышалось презрение. – Неужели вы не увидели следы укусов?

Дознаватель на это замечание ничего не ответил, потому как никакого оправдания придумать было нельзя – я много раз показывал ему раны на шее. Маленькие и саднящие, они были покрыты запёкшейся кровью.

– Разве же это укусы? – негромко пробурчал Сельдингер и, наконец, разомкнул кандалы найденным ключом. – Вот как-то осматривал я жертву гуля… Вот там были укусы. А здесь… Да и господин управитель такого же мнения придерживался.

– Замолчите! – похоже, интерфектор устал от этих бормотаний. – Я уже понял, кто вместо вас вёл расследование.

А для меня всё это было очень странно, поскольку на мою шею бургомистр ни разу не взглянул! Да и не был он глупцом никогда. Выпивоха – да. Но не дурак.

Я потёр запястья, чтоб разогнать застоявшуюся кровь. Сердце колотилось как бешеное, гулко ухая в груди. Только сейчас – после освобождения – мне стало понятно, какое напряжение я испытывал всё это время.

Было не совсем ясно, что теперь делать – оковы сняты, но никто не давал мне разрешения уходить. Да я и сам не знал, чего больше хочу – отправиться домой или поговорить с господином Гленом, который стоял рядом, нахмурив лоб. Видимо, о чём-то размышлял.

Похоже, не я один не понимал, как действовать, поскольку старичок Cельдингер тоже тихонько сидел на краешке стула и молчал, поглядывая на интерфектора.

– Скажи мне, парень, – вдруг обратился ко мне Бернард Глен. – А бургомистр на тебя и раньше имел зуб?

– Н-нет, – я смутился. Голос интерфектора одновременно и привлекал, и подавлял. Разговаривать с ним хотелось, но почему-то было боязно.

– А на кого-то из твоих близких?

– Я сирота, господин, – под пристальным взглядом хотелось вытянуться по струнке. – Из близких людей у меня есть, разве что, только соседка – тётушка Ясуи…

– Беженка с Жёлтых островов? – господин Глен обратил внимание на необычное имя.

– Да, – тётушка Ясуи заботилась обо мне со смерти отца. – А почему вы спрашиваете? Про бургомистра, я имею в виду?

Интерфектор хмыкнул, несколько раз прошёлся по небольшой комнате взад-вперёд и только потом ответил:

– Видишь ли, всерьёз обвинять тебя в убийстве моего сына может либо дурак, – и тут мужчина бросил короткий взгляд на дознавателя, – либо тот, кто хочет свести личные счёты. Но есть третий вариант. Пытаться свалить всё на тебя, будет ещё и…

Господин Глен сделал небольшую паузу, как будто ждал, что я закончу фразу вместо него. Но как назло, в голове царила пустота, и мне оставалось только молчать.

Выждав мгновенье, Бернард Глен закончил мысль сам:

– Пытаться свалить всё на тебя, будет ещё и предатель!

На мгновение все как будто окаменели, и стало настолько тихо, что удалось расслышать шелест бумаги, потревоженной залетевшим в оконце летним ветерком. Но длилось это недолго.

– Вы думаете, наш бургомистр пособник тьмы? – я вскочил с табурета так резво, что он с грохотом опрокинулся и откатился в сторону.