Максим Майнер - Норвуд

Сумрак на улицах становился всё плотнее, хотя солнце ещё не опустилось за горизонт – сказывалась высота домов. Пусть городок у нас небольшой, но близкие каменоломни позволяли отстраиваться с использованием этого прекрасного материала. Поговаривали, что даже один из заезжих купцов, ведущий дела в Сильных городах, очень удивился такому количеству высоких каменных построек и вымощенным улицам. После этого наш бургомистр расхаживал с важным видом не менее полугода.

– Думаю, мы оставим допрос этого человека на потом, раз уж он всё равно ничего пока не говорит, – сообщил господин Глен, ловко обшаривая пленника в поисках оружия. – А сейчас наведаемся к бургомистру и выясним, что ему известно…

В сапоге мастера Фонтена нашёлся небольшой стилет, который интерфектор просто отбросил в сторону.

Закончив с обыском, мы подошли к невысокой оградке особняка и господин Глен, который, оказывается, обладал изрядной силой, с лёгкостью перекинул пленника через неё. Я же перелез самостоятельно.

– Господин Глен, – я припомнил о своём желании попросить Клинок, – раз уж вы не изволите использовать в битвах с порождениями зла весь арсенал уготовленного для такой благой цели оружия…

Не знаю, почему из меня вдруг полезли эти витиеватости, наверное, от волнения, но я сбился и запутался в собственных словах, не сумев окончить мысль. Однако интерфектор понял и так.

– Нет. Оружие не дам. Тем более Клинок, – он говорил короткими рублеными фразами. – Свидетелю не положено.

Я, конечно, расстроился, но виду не подал. Раз не положено свидетелю оружие, то и не надо.

Трёхэтажный дом с большими застеклёнными окнами имел несколько входов, но ближайший был закрыт, а тратить время на поиски других Бернард Глен, видимо, не хотел. Как следует размахнувшись, он засадил локтём по дорогущему стеклу и сразу же ринулся внутрь. Острых осколков можно было не опасаться – кольчуга надёжно защищала от таких мелочей.

Через мгновение интерфектор выглянул и сделал знак, что можно заходить. Первым в оконный проём полез мастер Фонтен. Было ему крайне непросто – мешали спутанные ноги, вынуждающие делать совсем коротенькие шаги. Но он справился, не проронив ни звука.

Следом в особняк забрался и я.

Скудный свет попадал только через окна, а потому в комнатах царил густой полумрак. Вообще, казалось, что в доме никто не живёт – не было слышно ни случайного звука, ни скрипа половиц, ни отблесков фонарей или свеч.

Наше появление наполнило особняк оглушительными шорохами. Шелест, с которым передвигался мастер Фонтен, напоминал шуршание крыльев летучей мыши, а позвякивание кольчуги господина Глена навевало мысли о цепях. Я никаких звуков не издавал – разве что сердце грохотало где-то у горла.

Но несколько минут неподвижности, и отсутствие какой-либо угрозы сделали своё дело – волнение прошло, уступив место любопытству. Хотелось заглянуть хотя бы в соседнюю комнату, но, несмотря на отсутствие прямого запрета, я не спешил, решив сначала обойти по кругу ту, где мы оказались. По-моему, интерфектор не уделил ей должного внимания, и следовало исправить эту оплошность.

Господин Глен неспешно осматривал помещения на первом этаже, но всегда находился в прямой видимости и то и дело поглядывал на меня или нашего пленника.

Я же тихонечко шёл по кругу, касаясь кончиками пальцев драпированных стен. И это позволило мне заметить небольшую неровность – оказалось, под тканью скрыта потайная дверь.

Прежде чем лезть в обнаруженный проход, Бернард Глен решил осмотреть все остальные помещения в доме, но случай распорядился иначе. Неловко повернувшись, я задел рукой массивный подсвечник, который стоял здесь же, неподалёку, чем привёл в действие какой-то механизм и дверь начала открываться сама.

А за ней обнаружился тот, кого мы и искали – управитель нашего славного города. Правда, он явно был мёртв, но пугало не это – бургомистр, несмотря на вбитый в грудь кинжал, шаркая ногами, двигался в нашу сторону…

Интерфектор, конечно, сориентировался быстрее меня и несколько раз повернул подсвечник, добившись очередного срабатывания механизма. Но это не помогло – дверь не успела закрыться и только прижала мертвяку руку, что, впрочем, надолго его не задержало – покойник легко освободился, разломав тонкую деревяшку.

И сейчас я понял, как ошибался, предполагая, что мы слишком сильно шумели раньше. Если звон разбитого стекла услышал только бургомистр, запертый в потайной комнате, то треск дерева и разлетающиеся щепки разбудили остальных обитателей дома.