Джон Фланаган - Руины Горлана

— Холт — мой учитель, сэр, и он в опасности. Мое место — с ним рядом.

Поразмыслив несколько секунд, барон принял решение:

— Так тому и быть. Но хотя бы час все же поспи. — Он указал на отгороженный тяжелой портьерой угол: — Приляг там.

— Слушаюсь, сэр, — благодарно откликнулся Уилл.

Глаза его уже закрылись сами собой, в них словно песку насыпали. Никогда в жизни он не был так рад подчиниться приказу.

Весь оставшийся день Уилл чувствовал себя так, словно провел в седле всю жизнь. Передышки делались только для того, чтобы сменить коней.

Краткий привал, чтобы спешиться, ослабить подпругу того коня, на котором он ехал, подтянуть ее на том, на которого предстояло сесть, вернуться в седло и гнать дальше. Он не переставал изумляться, какую выносливость проявляли Тягай и Блейз, неутомимо несшиеся вперед. Ему даже приходилось придерживать поводья, чтобы не уходить далеко вперед от рыцарских коней. Пусть и огромные, мощные и выезженные для битв, они не могли сравниться в походе с животными рейнджеров, а ведь кони барона и сэра Родни были сытыми и отдохнувшими.

Ехали в молчании. Для праздных разговоров было не время, да и расслышать друг друга было тяжело из-за топота копыт и бряцания доспехов рыцарей.

Барон и сэр Родни держали длинные боевые копья — прочное древко из ясеня с насаженным массивным железным наконечником. У каждого был к тому же палаш, в тороках у седла, — двуручный, с широким лезвием меч, огромный по сравнению с эспадонами, которыми рыцари перепоясывались в обыденных обстоятельствах. У Родни на задней луке седла висела тяжелая боевая секира. Полагались они, впрочем, больше всего на копья. Копья будут удерживать калкара на расстоянии, не давая им возможности загипнотизировать рыцарей. Если не можешь ясно видеть глаза, взгляд их едва ли парализует волю.

Солнце быстро закатывалось у них за спиной, тени вытянулись и исказились до нелепости. Оглянувшись через плечо, Аралд окликнул Уилла:

— Сколько еще до того, как стемнеет, Уилл?

Повернувшись в седле и нахмурившись, Уилл всмотрелся в закатный огненный шар, прежде чем дать ответ:

— Менее часа, милорд.

Барон с сомнением покачал головой:

— Стало быть, мы можем и не поспеть до полной темноты.

Пришпорив коня, он поскакал быстрее, Тягай и Блейз без труда сравнялись с ним. Никому не хотелось охотиться на калкара в потемках.

Час сна оказал живительное действие на Уилла, но теперь казалось, что это было в какой-то другой жизни. Он перебирал в уме указания, бегло данные Аралдом, пока они садились в седла, покидая Редмонт. Если они обнаружат калкара в Руинах Горлана, Уиллу следует держаться позади, а барон и сэр Родни будут атаковать чудовище. Или чудовищ, подумал Уилл со страхом. Они надеялись только на одно — застать тварей врасплох.

— Слушаюсь, сэр, — ответил тогда Уилл, не имея ни малейшего намерения приближаться к калкара.

Он был несказанно рад предоставить это дело рыцарям, с их щитами и шлемами, кольчужными рубахами и поножами. Однако следующие слова Аралда пошатнули уверенность мальчика, а ее и так было не много.

— Если твари станут одолевать, ты отправишься за подмогой. Сэр Кэрел с рыцарями будет идти за нами. Найдешь их, выведешь на след калкара. Настигнете их и убьете.

На это Уилл ничего не ответил. То, что Аралд допускал возможность поражения — а он и сэр Родни считались лучшими рыцарями королевства, — вызывало страх. Впервые Уилл осознал, что в этой схватке обстоятельства явно складывались против них.

Солнце закатывалось уже за край неба, а им еще оставалось несколько километров пути. Вскинув руку, барон Арам остановил отряд. Взглянув на Родни, он ткнул большим пальцем через плечо в связку смоляных факелов, притороченных у каждого всадника позади седла.

— Родни, факелы, — отрывисто бросил он.

Ратных дел мастер подчинился не сразу:

— Огонь выдаст наше присутствие, если калкара следят за окрестностями.

Аралд пожал плечами:

— Они все равно услышат, что мы приближаемся. А без огня мы будем слишком медленно пробираться лесом. Рискнем.

Он высек искру, от которой трут сперва затлел, затем вспыхнул ярким пламенем. Барон поднес факел, и пропитавшая его густая, клейкая сосновая смола занялась, внезапно полыхнув желтым огнем. Родни наклонился и запалил еще один факел. Затем, высоко подняв огни, — копья их удерживались благодаря ременной петле, охватывавшей запястье, — они снова пустились во весь опор, оставив наконец большую дорогу, и ринулись во тьму, сгустившуюся под деревьями.