Алексей Федорочев: Лестница в небо

— Прошу прощения… — восстановив дыхание, выдавливает он из себя. — Раз он теперь ваш человек, то и это ваше. — На стол кладутся какие-то бумаги. — Честь имею.

На полусогнутых этот тип выходит из ангара, оставляя меня в недоумении.

— Что это было? — спрашиваю у Олега.

— А-а… Не обращай внимания! Дурак он просто: привык, что первая шишка у нас в городке, вот и строит из себя. — Пилот устало горбится, а я наконец делаю то, что хотел с самого начала, — запускаю диагностику на него. Ничего особенного, разве что печень и другие потроха в более темном, чем обычно, спектре. Это ж как надо отравиться, чтобы, будучи одаренным, так плохо выглядеть? Легкий запашок перегара, который чуется на близком расстоянии, не оставляет сомнений в причине отравления.

Беру и листаю оставленные документы.

— Так, так… Разбитое зеркало, подожженная стойка в баре. Штраф за драку, сопротивление при задержании. О! И главный приз — автомобиль! Спаленный! — Не у одного меня, смотрю, отпуск удался. — Двадцать тысяч — это ж почти два грузовика по стоимости! Олег?

Земеля поднимает на меня больные тоскливые глаза и снова прячет их за подпоркой из рук.

— Приехал. Как раз на свадьбу попал. Этот вот, — кивок в сторону выхода, — и Аня моя…

— Оу!.. — сочувственно тяну. — Загулял?

— Угу… Извини, деньги свои я почти все уже к тому моменту родителям отдал — они давно от деда съехать хотели, дом строили. Я отработаю, ладно? И спасибо, что с братом помог.

— Вот тут, если можно, поподробнее, я вообще ничего не понял.

Земеля тяжко вздыхает, но пускается в объяснения:

— Дед у нас больной на всю голову. Сто лет; на кладбище с хлебом-солью давно дожидаются, а он все с наследником определиться не может. А род большой, потомков настрогал много. Еще и брат его постарался. Но работать нам невместно никак! Как же! Березины еще при Павле герб получили! Отец и кто поумнее из родни — в соседний город бусины заряжать ездят, чтоб с голоду не подохнуть, потому что этот старикашка не разрешает. Отец у деда старший, думал всю жизнь, что титул унаследует, вот и не рвался никуда. А дед на старости лет чудить начал, то одного наследником назначит, то другого, всю родню перессорил. И, главное, было бы из-за чего! Там всего наследства — усадьба разваливающаяся да гонор непомерный. Чего, думаешь, я в армию-то подался?

— Понятия не имею, ты ж никогда не рассказывал.

— А нечего особо рассказывать: как только школу закончил, так из дома сбежал да в армию завербовался, лишь бы от остальной семейки подальше. Дед в сердцах из рода изгнал, не поленился начальнику учебки написать. Мне фамилию новую наш полкан дал. Сиплым записал из-за того, что я как раз охрип — в увольнительной до мороженого дорвался, почти на всю стипендию тогда купил… — Олег долго молчит, прежде чем продолжить, но я его не тороплю, не тот случай. — А Толик у деда последние годы в фаворитах ходил. Еще и Аню как-то уговорить смог, ее-то род гораздо нашего богаче.

— И?

— А тут я вдруг возвращаюсь. Да еще при деньгах. Дед с какого-то перепугу решил, что раз я столько родителям отдал, то у себя еще больше оставил. Вот, захотел в род обратно принять, титулом этим чертовым все соблазнял. Ну мы с Толяном и поцапались окончательно. И так-то после его свадьбы на ножах были. Веришь, чуть до братоубийства не дошло… Еще и родня опять вся перегавкалась. Пришлось сказать, что в другой род вхожу. Толя убедиться приехал, даже медовым месяцем пожертвовал… — Злая усмешка Земели заставляет усомниться, что это обстоятельство его как-то расстроило. — Родителей жалко, им в этой истории больше всего досталось… — печально заканчивает друг.

— Прорвемся! — Крепко сжимаю плечо пилота, пуская целительную волну. — Здравствуй, что ли, дворянский недоросль Васин Олег Петрович?

— Здравствуй, глава рода! Сам-то как? Где гулял-то? Ван сказал, с конца июня не появлялся. Девки-то хоть в Москве целые остались на нашу с Лехой долю?

— Остались-остались. Отдохнул — во! — показываю оттопыренный большой палец, не грузить же его подробностями.

— А седина, видимо, от неретраха взялась? Темнишь, шеф. — Несмотря на слабое освещение, Земеля заметил изменения в моем облике.

А что мне делать, если эта вроде бы мелочь целительством не исправляется? Даже маменька оказалась бессильна, а красить волосы принципиально не хочу.

— Модно так в этом сезоне.

— Ну-ну. Расскажешь?

— А ну его! Проехали. Главное, все хорошо закончилось.

Багажа у меня нет, разбирать нечего. Дорогой костюм, надетый по случаю получения аттестата две недели назад, теперь только на помойку и годится — плохо перенес знакомство с Роговым. Душ и чистая одежда приводят меня обратно в хорошее расположение духа. Еще и вкусные запахи дразнят нос.