Ровенна Миллер - Власть [litres]

– Прежде мы не очень-то соблюдали старые традиции, – отозвалась я. – Некогда предаваться скорби, слишком многое предстоит сделать.

– Только не тебе. Ты никому ничего не должна. Это твое право.

Меня не волновали традиции, права или другие причины, по которым мне было необходимо запереться в гостевой комнате дома моего мертвого несостоявшегося мужа. Я знала одно – что не могу представить, как встаю, одеваюсь и выхожу на улицу в мир, где больше нет любимого. Я была еще не готова. Я перекроила всю свою жизнь, чтобы вписать в нее Теодора, распорола старые швы и впустила его туда, а теперь там осталось слишком много места. Моя жизнь больше не подходила мне, и я не знала, как снова встать на ноги.

Я долго молчала, и брат тоже не пытался заговорить.

– Кристос… – наконец позвала я.

– Что?

– Я не хочу больше здесь оставаться.

Он не задал ни одного вопроса.

– Я найду другое место.

– Попроси Алису побыть со мной. И, возможно, еще Эмми.

Кристос кивнул и оставил меня в тишине.

Когда на следующее утро я спустилась вниз, в гостиной сидела Алиса и вязала.

– Я приготовила чай, – просто сказала она, словно всю жизнь жила в этом особняке. – Твой брат пошел нанять носильщиков, чтобы помочь с переездом в новый дом.

– Так быстро?

Алиса встряхнула вязание, намотала его на клубок пряжи и проткнула спицами. Это оказался чулок.

– Он нашел реквизированный дом – милое место с окнами на реку. Идеально подходит для правителя. Там в ряд стоят три особняка, довольно близко к центру города, удобно добираться на службу.

– Тогда они понадобятся правителям…

– Ах да, ты же не знаешь… – Алиса помолчала. – Твой брат стал одним из них.

– Кристос! Но он же отказался.

– Да, но… – Алиса прочистила горло и деликатно продолжила: – После случившегося два места остались незанятыми, и Совет обратился к Кристосу с просьбой пересмотреть решение. Чтобы хотя бы один из первых командующих армией стал правителем новой Республики.

– Ясно. – Я вспыхнула от гнева на Нико. Это место принадлежало Теодору! Какая злая несправедливость. Нико отнял Теодора не только у меня, но и у всей Галатии. – Думаю, я не откажусь от чая.

Всего лишь за месяц Алиса умудрилась раздобыть разрешение на открытие моего бывшего ателье. Сначала она хотела его вернуть, но я наотрез отказалась. По всем законам – моральным и юридическим – оно принадлежало ей. Я задумалась, не заняться ли снова торговлей, но вскоре поняла, что это будет навевать воспоминания. Даже в новом магазине, новом помещении и с новыми товарами меня будет преследовать прежняя жизнь.

Алиса переехала в квартиру над ателье, гордясь своим бизнесом и тем, что дала матери хороший дом.

Я же не хотела выходить из комнат, которые мне отвели в особняке брата. В городе каждый закоулок, каждая кофейня и таверна пестрели листовками, что бешеными тиражами печатали столичные типографии, со сплетнями о процессе над Нико Отни. Доказательства были неопровержимы, но политическая драма потрясла граждан Республики. Нико поддерживали несколько верных соратников, однако убийство не произвело того эффекта, на который он рассчитывал.

Нико мог и раньше догадаться об этом. Из сплетен, которых я не сумела избежать, стало ясно – больше никто из Красных колпаков не захотел брать оружие в свои руки.

– Вот это было представление, – заявил Сайан, когда мы ужинали у меня в гостиной. Нико в тот вечер давал показания. – Прямо серафская опера! Столько страстных речей, объясняющих, почему кровопролитие явилось благом, а оружие – другом.

– Ты говорил, мне понравится серафская опера, – заметила я, гоняя по тарелке ярко-красную редиску. Та оставляла на белом фарфоре розовые пятна. – Так ты туда никого не заманишь.

– В оперу ходят не из-за сюжетов, – ответил Сайан. – Музыка способна вдохнуть жизнь даже в самые скучные истории. Должно быть, Отни так и видел себя поющим арию, однако его словам недоставало определенного… правдоподобия.

– Думаешь, он врал?

– Едва ли. Думаю, он так сильно поверил в свое вранье, что стал считать его правдой. Что выходец из благородной семьи не способен возглавить новую Галатию. – Сайан замолчал и отложил приборы, аккуратно устроив их на краю тарелки. – Присяжные его не оправдают.

Значит, Нико приговорят к повешению. Умрет еще один человек. Галатинская гражданская война снова наносит удар. Пусть приговор справедлив, и Нико заслужил казнь, думать об очередной смерти было невыносимо. Я отодвинула тарелку.