Андрей Тюняев - Власть во власти Власти

- Тебя здесь нет, - пояснил Дифоор, не веря тому, что сам же и говорит. - Ты - как бы голограмма. Воплощение Виднета7 7. Сконструированный образ, созданный инженерами из отдела Исторической реконструкции. Более точно пока сам понять не могу. Но тебя определённо здесь нет.

Дифоор протянул руку в направлении Глате и пощупал его: юноша на ощупь оказался обычным. Пророк медленно отнял руку, а Глате впился в него глазами, молчаливо задавая тот самый вопрос. Дифоор угадал и несколько раз слабо кивнул головой.

- Ты находишься... как бы в параллельном пространстве, - в свою очередь, попытался объяснить странную ситуацию Викомп.

Тщательно подбирая отсутствующие слова, чтобы хоть как-то выразить свои не вполне понятные ощущения, он так и не смог выдать ничего хоть немного более конкретного.

- Интересно, - протянул ошарашенный Глате; он набрал воздуха, чуть притормозил, несколько секунд подумал над тем, говорить пророкам или нет, а потом решился и объявил: - А ведь вы правы: меня здесь нет. Я сначала не мог понять - почему вы так сказали. Но сейчас, кажется, понял. Я не рождался. Я не родился. Поэтому меня здесь и нет.

Глате торжественно замолчал и застыл в полной уверенности, что этих его объяснений догадливым про

рокам хватит с лихвой. Но Викомп начал беспокойно раскачиваться на стуле и никак не реагировал на объяснения Глате. Он, не вникая в сказанное, мягко произнёс несколько каких-то отстранённых фраз, выводя разговор на туповатый психологический уровень. Пророк очень неумело скрывал свои эмоции, проблема торчала отчётливо - у Викомпа срывалось сознание.

- А мы видим: тебя здесь нет. Да. Ты не рождался.

Все замолчали. Это длилось долго - пока секундная стрелка третий раз не ударилась о цифру «12». Только после этого прозвучал вопрос и требования к Глате разъяснить сказанное, и ему пришлось рассказать историю своего странного «рождения». Некоторые подробности он, конечно же, предусмотрительно опустил, но рассказ, обрисованный даже в общих чертах, до клеточного уровня потряс теперь уже не столь устойчивые рассудки пророков.

- А мы видим... Маятник показывает, что тебя нет... Совершенно неясно, как это ты... Хотя, если ты не рождался, становится понятно...

- Но как такое вообще может быть реализовано? И вообще, может ли быть такое реализовано или нет? - удивился Глате, внутренне начиная паниковать от предчувствия неудобного для себя ответа.

- Может, - ответил Дифоор, неосознанно «тыча пальцем» в самое дырявое «небо».

- Твоя человеческая жизнь видна в промежутке от двух до семи лет. До этого времени ты как бы существовал, то есть присутствовал в жизни. Твоя жизнь нам видна. Она отчётливо прощупывается. А затем - пропадает. И вместо неё появляется... другая.

Глате не верил своим ушам. Он судорожно вспоминал своё детство названного периода.

- Я тогда чуть не утонул. - промямлил он. - На льду играли в футбол. Я провалился и висел на льдине, пока друзья не позвали отца. Не знаю, как мне удалось выжить. Это было долго. Пока сбегали за ним. Пока он прибежал. Пока до меня добрался. Спас. А я даже не заболел... Может, тогда...

Викомп, выслушав сказанное, не отреагировал, а только продолжил:

- Эта новая жизнь более мощная, чем прежняя. И у твоей новой жизни есть какие-то огромные возможности. Маятник показывает, что теперь ты существуешь сразу в двух мирах. То есть можешь находиться как в одном, так и в другом мире. В нашем, в Этом мире, находится твоё тело - назовём это так. То, что мы видим. Оболочка. А в параллельном измерении, в ненашем, в Том мире, находится твоя, скажем так, душа.

...Ну, что? В конце разговора все неуверенно пожали плечами. Сказанное, вроде бы, было озвучено правильно. Но верилось во всё это с неимоверным трудом. Посидели-поболтали, собрались и двинулись к транспортёрам 8. По дороге Викомп остановился, прищурено посмотрел на Глате и снова вспомнил беседу:

- Вот сейчас мы идём, а я вижу, что тебя двое - один идёт вслед за другим...

* * *

...Моя память, взбудораженная пророками и подстёгнутая столь откровенными видениями, возвращала мне нестирающийся всю мою жизнь образ. Я - беспомощный крохотный младенец - смотрю откуда-то

из-под потолка, как меня хотят лишить жизни. И вдруг из темноты непонятности проявляется моя спасительница - Марь Дмитриевна. И я продолжаю жить.

Страхи пережитого давно испарились. Никаких соответствующих фобий не возникло. Но меня всегда мучил один и тот же вопрос: кто она такая - эта Марь Дмитриевна? Почему она вышла - словно материализовалась - из не просматриваемого тёмного угла? Почему ей, появившейся в простом белом халате какой-то медсестры или даже технички, весь коллектив заслуженных врачей быстро и безропотно подчинился?