Наталия Некрасова - Ничейный час

А потом наступило время странного, пугающего, неуютного томления. То, на что она не обращала внимания раньше, теперь вдруг начало странным образом тревожить. Это смятение пугало ее.

Кузнец, голый по пояс, подковывает ее кобылу, и под блестящей от пота кожей перекатываются буграми могучие мускулы.

Блестящие глаза и расширенные от азарта ноздри охотников, крики и смех.

Запах железа и пота от Деда после стояния у Провала.

Юноши, играющие в мяч не берегу Лебяжьего озера, босые, в одних портах, веселые, бесстыжие, беззаботные.

Прекрасные лица юных принцев и воинов в книжных миниатюрах и на гобеленах. Она часами могла рассматривать их, уходя в рисунок всем своим существом, шепотом разговаривать с ними. Она не воображала себя на месте героинь из книг, она придумывала истории, в которых оказывалась где-то рядом с ними, чтобы хоть чуточку быть причастной к их возвышенной сказке, прекрасной любви, высокому подвигу. Она пыталась остановить Льоту и Йоринду, спасая Ткачиху, она приводила на помощь отряд из Холмов королю, она вымаливала у короля Холмов прощение для Тэайны Тэриньяльта и Даэссе, и вместо преследования и смерти была свадьба, а вражды между родом Ущербной Луны и Полной Луны так и не было.

А еще были вдруг обретшие смысл разговоры женщин на кухне, на дворе, везде, где не было соколиного ока Нежной госпожи. Нескромные, шепотки, смешки, жутковатые и сладкие разговоры…

А еще были сны, от которых она просыпалась, тяжело дыша и в поту, и о которых стыдно было рассказывать.

И когда Дед или Нежная Госпожа, или мать говорили ей о замужестве, о принце, ей перехватывало горло от страха.

Неужели ЭТО может нравиться? ЭТО ужасно!

Но во сне ЭТО было мучительно сладостно. Стыдно, страшно — и сладостно.

Испытать это наяву — это до обморока пугало и до обморока манило.

Семнадцатый раз птицы улетели на юг.

Семнадцатый раз Майвэ ждала приезда отца, мамы и брата. Они вернутся с Объездом, и снова настанет праздник в Холмах!

Она сидела, обхватив колени и закутавшись в меховой плащ, и смотрела на восход луны. Луна была медно-красной. Когда она поднимется высоко, она станет кроваво-алой, и ночь будет полна багрового света и резких обманных черных теней. Осень. Душа Майвэ каждую осень пыталась встать на крыло и улететь куда-то следом за птицами. Может, за Стену. Это томление было прекрасно и мучительно. Хотелось плакать.

Снизу послышались шаги. Кто-то поднимался из низины. Может, кто-то из стражей — Дед никуда ее не отпускал одну никогда, времена были злые, а скоро станут волчьи. Твари лютовали и шептала Бездна, и выплескивал своих отродий Провал.

— Госпожа, они приехали, — почти прошептал начальник отряда, Данарья.

— Папа и мама! — вскочила Майвэ. — И брат!

— Ннет, — как-то резко замотал головой Данарья.

— А кто?

— Государь прислал вам свиту и велел, чтобы вы немедля ехали в Королевский Холм. Матушка и брат будут вас ждать там.

— Что-то случилось?

— Нет. Но государь решил так. Вам велено поспешить в Королевский Холм, чтобы оказаться там к началу Объезда.

Майвэ встревожилась и расстроилась. Даже обиделась, правда на кого — непонятно. Но как бы то ни было, она все равно должна была ехать в дом своей зимы. Дом! Внутри всколыхнулись и воспоминания, и предвкушение, и восторг. Конечно, ничего не случилось. Вернее, что-то случилось. Но наверняка хорошее, как же иначе! Просто отец хочет, чтобы все было подготовлено. Интересно, что?

Она побежала в холм, чтобы встретить посланника отца, который повезет ее домой. Она приветствовала Арнайю Тэриньяльта, человека отца и брата королевы Асиль. Она посмотрела на него, потом еще раз посмотрела, а потом жар прилил к щекам и в голове зазвенело. Потому, что она по-новому увидела слепого Тэриньяльта и поняла, что пропала, окончательно пропала.

И ни единая душа этого не знала. Потому, что маг должен уметь владеть собой. Майвэ сказала все слова, которые должны были быть сказаны. Сделала все, что должно было быть сделано. А когда после пира все разошлись по своим покоям, она вышла на галерею и стала спускаться к озеру, за которым стоял Лебединый холм.

И где еще виднелись последние камни дома Ткачихи.

"А вдруг она сама хотела умереть? Вдруг она полюбила обоих?"

Ей представилось, что один из женихов — Тэриньяльт.

"Если он не полюбит меня, пусть лучше под стрелу…"

Майвэ в Королевском холме не раз слышала шепотки — вот, сумасшедшие оба брата-близнеца, один женился на Дневной, второй на Тэриньяльтихе, ну ведь чуть не на твари из Провала, право слово! Не будет от этого добра!