Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 2

— Он не вытерпел пыток и заговорил с вашими воинами, — добавил Иншвид.

— Иштар не говорил с моими воинами.

Повисло долгое молчание. Ракшад не сводил глаз с Адэра.

— Что не понятно? — спросил Крикс.

— В таком случае, откуда вам известно его имя?

— Я догадалась, — произнесла Малика.

Иншвид повернул голову и сжался подобно пружине. Казалось, что сейчас мощное тело разопрет от напряжения, и посланник взлетит под потолок вместе со стулом.

— Что здесь делает эта?

— «Эта» мой тайный советник Малика Латаль, — сказал Адэр. — В Грасс-дэ-море второй человек после правителя. А ты? Ты какой по счету после хазира?

Иншвид поднялся:

— Я требую…

— А я требую, чтобы ты выказывал почтение высокопоставленной особе, — жестко сказал Адэр.

— Я обращаюсь к особе: покинь помещение!

— На чужой бал со своими музыкантами не ходят, — произнес Адэр и дал знак Криксу поставить стул для Малики рядом с Орэсом.

Иншвид сел. Адэр с интересом наблюдал за ним. Складывалось впечатление, что тот никогда не видел женщин. Безмолвный взгляд пробежался по лицу Малики, переместился на грудь, взобрался по шарфу на шее, замер на губах.

— Мне будет тяжело разговаривать с вами, — сказал ракшад, непонятно к кому обратившись, — его взор был прикован к Малике, но вылетевшее «вы», бесспорно, предназначалось Адэру.

Десять минут назад ракшад мнил себя гвоздем мироздания. Сейчас же превратился в беспомощного похотливого пса. Стоило ли превращать своих женщин в какие-то предметы и станки, чтобы один их вид без накидки, скрывающей лицо, лишал сил и разума?

— Вернемся к разговору, — произнес Адэр.

— Да, конечно. — Иншвид с трудом оторвал глаза от Малики. — У вас есть выбор: либо вы приведете в исполнение приговор хазира, либо передадите пленника нам. Я обещаю — Иштар будет казнен.

— Третьего не дано?

— Не понял.

— Зато понял я, — сказал Адэр и кивнул Малике. — Ты, как всегда, оказалась права. — Посмотрел на Иншвида. — Значит, я должен привести в исполнение приговор Шедара Гарпи.

— Или это сделает Шедар Гарпи. Вы правильно сказали — третьего не дано!

— В Грасс-дэ-море запрещена смертная казнь, — сказал Крикс.

— Но разрешено ношение холодного оружия, — произнес Иншвид, скользнув взором по чехлу с кинжалом на ноге стража. — Ваша страна пополнила список отвергнутых стран?

— Не о том разговор, — проговорил Адэр.

— Почему же? Теперь вы можете подарить Иштару легкую смерть.

— Что его ожидает в Ракшаде? — спросил Орэс.

— Его прикуют вниз головой к столбу посреди пустыни.

— Иштар предстанет перед судом Грасс-дэ-мора, — промолвил Адэр.

— Он уже приговорен к смерти!

— Он приговорен вами, но не мной!

— Неужели у Великого Могана настолько мягкотелый потомок, что будет пересматривать решение Всемогущего Шедара в пользу Иштара?

— Ты сам понял, что сказал?

— Я-то понял. Это вы не понимаете, что играть в игры с Шедаром опасно.

— Опасно для кого? — спросила Малика.

Иншвид долго смотрел ей в глаза. Наконец произнес:

— Надеюсь, у ваших судей хватит благоразумия, чтобы должным образом уважить Всемогущего хазира Ракшады.

— Ты сможешь сам удостовериться. Суд состоится завтра утром, — сказал Адэр и вышел из кабинета.

Знакомый с детства запах старых книг еще сильнее растревожил душу.

Раньше Малика частенько бегала к Кебади. Сидя у него на коленях, слушала сказки о дальних странах и великих правителях, представляла себя королевой или грозной воительницей. Нередко засыпала на руках летописца, зажав в ладони посеребренную бороду. Но чем старше она становилась, тем чаще отказывалось работать воображение. Она уже не видела себя окруженной почтением и роскошью. Серость замка и чопорность наместников приземляли полет мыслей. С приездом Адэра Малика и вовсе опустилась на землю. Приходила в архив, чтобы утащить стопу книг с далеко не сказочным содержанием — география, экономика, законники. И сейчас пришла с четкой целью.

— Забываешь старика, — проговорил летописец. — Да, ладно, ладно! Мне ль не знать, каково живется тайному советнику.

Малика поцеловала Кебади в морщинистую щеку и, подсев к столу, поправила на шее шарф.

— Заболела? — спросил старик.

— У тебя холодно.

— В архиве всегда холодно, но не помню, чтобы ты жаловалась. Даже малышкой прибегала в тоненьком платьице.

— Я повзрослела.

Кебади снял очки, протер стекла:

— Я заметил.