Джули Сайкс - Скарлетт и Вспышка [litres]

Скарлетт облегчённо расплылась в улыбке:

– Отличная идея! Что думаешь, Вспышка? Покажем Изабель твою магию?

Вспышка с готовностью кивнула. Но смотрели на них не только Изабель и Тучка. Стоявшие поблизости ученики и единороги тоже с любопытством наблюдали за ними.

– Отойдите! – важно провозгласила Скарлетт. – Дайте Вспышке побольше места.

– Мне кажется, не стоит этого делать, – обеспокоенно вставила Лейла. – Я читала в книгах, что с огненной магией нужна особая осторожность.

Скарлетт пропустила её слова мимо ушей и выбила ладонями на двери барабанную дробь. Вспышка низко поклонилась, как будто выступала на сцене. А затем медленно, рисуясь, направила витой рог на главный водный резервуар. Вылетевший из рога букет красных и золотых искр осыпался на лёд, с громким шипением растопив его.

Все радостно захлопали.

Но Вспышка ещё не закончила. Она снова и снова топала копытом. Искры летели всё быстрее, весело потрескивая и согревая воду, пока та не начала испускать облачка радужного пара.

– Ой, прямо как салют! – пронзительно вскрикнула Изабель.

Скарлетт просто распирало от счастья.

– Магия огня – это потрясающе! – сказала она и обняла Вспышку за шею: – А ты моя лучшая подруга!

– Мы – лучшие друзья навсегда! – согласилась Вспышка, зарываясь носом в волосы хозяйки.

Она игриво била то одним, то другим копытом. Вжух! Вжух! Потоки оранжевых и золотых искр взлетали в воздух. Скарлетт смеялась, глядя, как они опадают, остальные аплодировали. Наслаждаясь всеобщим вниманием, Вспышка топала всё сильнее, пока в кладовой не вспыхнула связка соломы!

Неподалёку оттуда Валентина искала полировку для копыт.

– Пожар! – завопила она.

Делия и Джасинта громко завизжали и бросились к выходу. Валентина, толкнув одну на другую, пронеслась мимо. Все остальные кинулись выводить своих единорогов.

Домчавшись до двери, Валентина обнаружила, что выход перекрыт высоким царственным единорогом. Он выпрямился во весь свой величественный рост и кинул на неё взгляд сверху. Это было великолепное создание с золотой гривой, золотым хвостом и золотыми узорами на белоснежной шерсти.

– Шалфей! – прошептала Скарлетт в смятении. Вот они и доигрались. Единорог мисс Примроуз был отдалённым потомком самого первого единорога, жившего на острове.

– Несите воду! – велел Шалфей.

Ученики схватили вёдра и, черпая из питьевого резервуара, принялись лить воду на горящий тюк соломы. Угасающее пламя шипело и плевалось, оставляя за собой едкий дым, от которого у всех начался кашель.

Скарлетт никогда не видела Шалфея рассерженным, но сейчас ноздри его раздувались от возмущения, а тон был ледяной:

– Исключительная безответственность, Вспышка! Магия требует огромного уважения. Ты не будешь использовать свой дар, пока я не преподам тебе несколько уроков достойного поведения. А тебе, – его взгляд упал на хозяйку единорога, – тебе следовало сказать мисс Розмари, что Вспышка проявила свой волшебный дар, а не потворствовать её глупым выходкам. Магия – не фокусы. Чем раньше вы это поймёте, тем лучше!

Вспышка таращилась в пол. Лицо Скарлетт стало красным от стыда, как раз под цвет масти её единорога.

Валентина захихикала, но Шалфей теперь обернулся к ней:

– Ты удивила меня, Валентина. Я полагаю, тебе следовало бы помочь своему единорогу и друзьям уберечься от пожара, а не отталкивать их со своего пути.

Валентина открыла было рот, но тут же закрыла его, потому что Шалфей пригвоздил её к месту стальным взглядом. Он мотнул головой в сторону Вспышки:

– Уберите этот беспорядок, а потом жду тебя у озера, – и вышел прочь.

Скарлетт и Вспышка принялись за дело – в кои-то веки молча.

– Это несправедливо, – сказала Изабель, когда Шалфей уже не мог услышать. – Какие уроки в выходной!

– А я думаю, так вам и надо, – произнесла Валентина тоном праведного возмущения.

Скарлетт бросила на неё яростный взгляд, но от чувства вины было никуда не деться – подпалить солому в конюшне и впрямь было очень опасно, – так что она ничего не ответила.

– Надеюсь, Шалфей не заставит нас работать слишком долго, – прошептала она, когда они со Вспышкой вышли из конюшен, закончив уборку. – Такой холод!