Антон Агафонов: Лабиринт [СИ]

— Там что-то серьезное? Я заметил обилие крови и наложил жгут.

— И это позволило ему не погибнуть от потери крови. У него открытый перелом в сочетании с множественными повреждениями тканей. Даже если я все это смогу каким-то чудом зашить, что вряд ли, туда попало очень много грязи…

— Доктор…

— Ногу придется отнять.

— Что? Вы хотите сделать его калекой до конца жизни!?

— А есть иной выход? Если ногу не отнять, то боюсь… шансы на то, что он выживет, минимальны. Будь он цел, то можно было бы рискнуть. Дать организму возможность перебороть инфекцию, но не в нынешнем состоянии. Если мы сейчас уберем жгут — он умрет.

Воцарилась тишина, которая длилась ненормально долго.

— Делайте.

Я просто пялился в потолок, размышляя о своих вещах. Настроение было паршивое, впрочем, как и всегда. Я уже и не помню, когда последний раз испытывал настоящее счастье. Потянувшись, я взял со столика неподалеку бокал с золотистым напитком и пригубил его.

— Виктор, и почему я нисколько не удивлен, что ты сейчас тут? — не то радостно, не то укоризненно сказал дядя, врываясь в кабинет моего отца, где я частенько любил проводить время, лежа на кушетке, и временами почитывая какую-нибудь книгу из обширной родительской библиотеки.

В прошлом я не слишком любил книги, предпочитая им компании друзей. Но в итоге почти все друзья отвернулись от меня, а книги нет. Все так же стоят на полках, готовые в любой момент поделиться своей мудростью.

— А где мне ещё быть? — хмыкнул я, делая ещё один глоток сладковатого напитка.

— Тоже верно, — тут в его голосе слышалось явное огорчение и понимание ситуации. — Продолжаешь потрошить бар отца?

— «Потрошить»? Это громко сказано, — фыркнул я. — За прошедший год я и половину бутылок не выпил.

На подобный довод дядя Уоррен лишь покачал головой.

Я его понимал. Всегда больно видеть, как дорогой тебе человек катится по наклонной.

Прошел год с того момента, как я потерял своих родителей, а заодно и стал калекой. Правда, в тот момент отсутствие правой ноги до колена меня мало волновало. В первую очередь я был шокирован гибелью близких. Вначале была боль, затем злость, не столько на них, сколько на тех, кто в этом виноват. Ну, и наконец, смирение. К тому моменту я уже свыкся с тем, что никогда не смогу ходить.

За один раз я пережил сразу две трагедии: поетрю родителей и ноги. Но это было лишь началом весьма печальной истории. Не успел я оправиться от горя, как семейство Вальдер в одностороннем порядке расторгло нашу с Иэллой помолвку. Меня, впрочем, это не сильно расстроило.

А вот что расстроило… точнее привело в бешенство, так это расследование. Следователь Гуднин, что его вел, почти ничего не раскопал. И что ещё хуже, после того как я рассказал ему о странной фигуре со светящимися глазами, он лишь посмеялся. Дядя ничего не видел, он вообще не понял, что тогда произошло.

Уже чуть позднее, когда я получал вещи родителей, то обратил внимание на то, что пропал его перстень. Весьма необычный, с квадратным драгоценным камнем кроваво-красного цвета. Отец его никогда не снимал.

Но на это Гуднин лишь рассмеялся. Он не верил, что все это было устроено лишь для того, чтобы получить какой-то перстень, учитывая что остальные украшения были нетронуты. Сыщик был всерьез уверен, что это какой-нибудь не слишком честный на руку констебль прикарманил ценность.

Дядя тоже скептически отнесся к моему предположению.

— Что пьешь? — быстрее, чем я успел отреагировать, дядя Уоррен подскочил ко мне и, подняв бутылку, принюхался.

— Бурбон, — ответил я. — Весьма неплохой.

— Нисколько не сомневаюсь, у твоего отца всегда был хороший вкус на выпивку. Да и на женщин тоже… Стоит только взглянуть на твою мать. Эх… — Он замолчал, после чего вытащил из кармана пальто бумажный сверток и бросил его мне на ноги.

— Свежие известия? — усмехнулся я, раскрывая газету.

Главная страница не радовала. Череда ритуальных убийств сектой «Око Небура» лишь набирала обороты. Почти каждый день находили очередной труп. По большей части страдали бедняки и бездомные, но изредка попадались и более статусные люди.

— Мда… Опять Око Небура… Когда уже этих психов перебьют, — поморщился я, видя весьма натуралистичный рисунок трупа на одной из страниц. Никогда не понимал, зачем такое печатать в газетах, ведь её может открыть кто угодно, включая детей.

— Это сложно, — вздохнул дядя, прекрасно понимая, о чем я говорю. — Сам понимаешь, они верят, что таким образом могут вернуть магию. И многие глупые и несчастные люди солидарны с ними.