Валерий Гуминский: Принцип талиона

— Приготовь ванну, Зоя, — властно сказала женщина. — Я сейчас покормлю Колояра и помою его.

— Госпожа, мы сами можем искупать мальчика, — ответила Зоя. — Вы слишком много времени уделяете ребенку. Вам надо отдыхать.

— Он мой сын, — молодая мать склонилась надо мной и снова улыбнулась. — Ступай, Зоя, и приготовь чистые пеленки с подгузниками.

Госпожа? Колояр? Это что выходит, я каким-то образом попал в тело новорожденного принца? Или княжича? Или какого-то знатного дворянина? Имечко больно странное, что-то из древнерусских времен. Е-мое, вот так дела! Как? Кто объяснит мне, каким образом с выбитыми мозгами я снова живу? Модификаторы сработали? Если так — хвала нашим легендарным ученым! Пусть в теле ребенка, но я могу заново прожить жизнь, и понять, как такое могло произойти. И не попадаясь в такие примитивные «сладкие» ловушки. Я сейчас не заморачивался странностями происходящего. Буду думать, если больше делать нечего, кроме как есть и спать. Авось умные мысли придут в голову.

Мама — а это была именно она, и как бы я не относился к сему факту, нужно признать, что мне придется называть эту женщину мамой — взяла меня вымытого и завернутого в сухую пеленку на руки и села на кровать, потом обнажила правую грудь. Вы представляете реакцию мужика, пусть и в теле новорожденного ребенка? Вот и я замер, перестав хныкать, оглядывая полную тугую грудь с темно-коричневым соском, который мне насильно вложили в рот. Пришлось пересилить себя и начать глотать теплое молоко. Инстинкты победили. Чтобы жить, я должен питаться только таким образом, и не иначе. Разговаривать все равно не могу, да и не нужно пока. Лучше поразмыслю над своими ошибками и выработаю стратегию своего поведения.

С этого момента я стал подавать голос только в самых необходимых случаях: чтобы пеленку поменяли, покормили, поносили на руках по большому красивому дому, на улицу вынесли подышать свежим воздухом. Все остальное время я молчал, обдумывая, чем буду заниматься, когда вырасту. Такое поведение изумляло взрослых, привыкших, что мелкие постоянно плачут или спят. Я же не спал, а глазел в потолок, выучив все изгибы лепнины, каждую трещинку на ней.

Судя по разговорам отца, которого я увидел только на десятый день своего нового рождения, мне предстояло стать наследником свободного рода Волоцких, одного из Первых, как с пафосом говорил этот высокий красивый мужчина с густыми черными усами, широким волевым лицом и глазами, в которых вспыхивала нежность, когда он разговаривал с матерью. Кто такие Первые, я не мог толком понять. Что-то вроде древнейшего рода, вставшего на сторону Великих князей, собиравших разрозненные славянские племена в единый племенной союз. За это предки Волоцких получили право называться Первыми со многими привилегиями, одно из которых твердо соблюдалось: никаких вассальных договоров с клановыми князьями, ни даже с Императорским кланом. Вот так, ни больше, ни меньше. Род Волоцких должен быть свободным и владеть теми землями, которые в древности взял себе один из именитых предков.

Отца звали Ставер, а деда, которого я в глаза не видел — Тримир. То есть, как я понял, имена эти имели древнее происхождение, и нарекались ими только потомки Первых. Но здесь были в ходу и христианские имена. Получалось, что батя носил два имени: Ставер для своих родных и близких, а также для союзных родов, и Василий — в миру. Так что я стал обладателем имени, по которому меня могут определить в широких дворянских кругах как представителя рода Первых. Хорошо это или плохо, я не знал. Но догадывался по отцовским обмолвкам, что не всем аристократам нравятся привилегии Первых. Времена нынче суровые. Приходится бодаться с мощными кланами, отстаивая свои интересы. Какие, я узнал перед самыми событиями, изменившими мою жизнь снова, в который раз!

Род Волоцких обладал землями, в недрах которых хранились несметные сокровища древних степных народов, и из-за которых шла долгая грызня с кланом Щербатовых. Мой дед — Тримир — будучи молодым, стал зарабатывать на этом, пуская имперских археологов на наши земли, которые осуществляли раскопки древних курганов и городищ. За найденные сокровища Волоцкие получали тридцать процентов от суммы найденных драгоценностей и артефактов, и это была неплохая прибыль. А ведь были лесопилки, мельницы, речные перевозки…. В общем, моя будущая жизнь виделась в розовом цвете.

Да, я забыл самое главное. В мире, куда меня занесла нелегкая, или, как хотите — выстрел наемника в мою глупую башку — была магия! Настоящая магия, которую получали в дар почему-то только представители аристократии. Если сравнивать с моим прежним миром, аналогом магических умений там являлось использование модификаторов — таинственных усилителей физических возможностей человека. Почему таинственных? А кто из шароголовых готов был сказать нам, что они делают с нашими телами, генами, скелетом? Полная физиологическая перестройка организма, внедренные в ДНК какие-то чужеродные, но не отторгаемые гены — весь этот комплекс услуг делал нас теми самыми магами и чародеями. Конечно, огненными шарами я кидаться не умел, и превращать людей в лягушек не мог, но предел моих возможностей до конца так и не был изучен. Короче, без излишнего пафоса: я был крут. А здесь…