Валерий Гуминский: Принцип талиона

— Сударь? — на пороге стеклянного фойе, перегораживая путь к хромированному турникету, передо мной встал высокорослый молодой мужчина в униформе и с княжеским гербом на рукаве. — Вы к кому?

— Компания «Интерлогист», — отвечаю спокойно. — Волоцкий Колояр, сотрудник юридического отдела.

— Одну минуту, господин Волоцкий, — мужчина, не нажимая кнопку разблокирования турникета, отошел к небольшому аквариуму, где сидел оператор и просматривал на мониторе картинки с видами прилегающей к зданию площади. Оба о чем-то перекинулись словами, и практически сразу щелкнул замок турникета. — Проходите. Лифт направо по коридору.

— Благодарю.

— Будете уходить домой, возьмите пропуск, — окликнул меня в спину охранник. — Вам его изготовят в течение дня!

Не оборачиваясь, поднимаю руку в знак того, что услышал и принял к сведению.

На мягком и бесшумно лифте доехал до двадцатого этажа, неспешно прошелся по мягкому ковролину, устилавшему коридор, с любопытством читая таблички. Я понял так, что весь этаж отдан компании. Большинство кабинетов с иностранными именами. Свой отдел я нашел где-то посредине коридора. Позолоченная табличка гласила, что директором юридического отдела является Щербатова Мирослава. Открываю дверь и сразу же попадаю в секретариат. Комната большая, на площадях здесь не экономят. Возле окна длинный стол буквой «Г», заставленный всевозможной офисной техникой, и над этим всем главенствует пожилая дама в строгом темно-зеленом платье без излишних украшений. На голове — высокая башня из крашенных в каштановый цвет волос. Неброский макияж, ухоженные руки. Но глаза цепко охватывают мою фигуру. А что? Костюм на мне добротный, из джерси; однотонная светлая рубашка с галстуком в косую полоску; на ногах добротные кожаные туфли из магазина господина Лисицына. У него вся брендовая одежда и обувь в одном месте. Пришлось раскошелиться, чтобы соответствовать новой работе.

Ручка-симулякр аккуратно зацеплена во внутреннем кармане пиджака (без Ясни я теперь никуда не выхожу), а на руках — все четыре перстня. Раз меня поставили личным референтом-телохранителем-адъютантом, надо соответствовать своему «высокому» званию. Да, слегка приоткрыл свои козыри перед княжеской сворой. Но иногда приходится так поступать. Карты, шахматы, рулетка… Сплошные игры, а не жизнь. Азарт против рассудительности. Как же сложно!

— Вы к кому, сударь? — привстала секретарша.

— Волоцкий я, — холодно окидываю взглядом женщину. Меня еще никто не знает в лицо, и такая реакция вполне допустима.

Секретарша хлопнулась в кресло и громко сказала в коммутатор:

— Мирослава Борисовна, к вам Волоцкий. Да… Хорошо. Проходите… эээ… вас ждут.

Понимаю несчастную женщину. Среди Первых Родов не принято употреблять с именем отчество. Для такого случая и дают детям мирские имена, чтобы легче адаптировать их в общество. Можно, конечно, объявить себя Артемом Васильевичем, но я уже решил оставить это имя для майора Прохорова. Это мой козырь. Пригодится еще.

Мирослава сидела за массивным начальственным столом и увлеченно щелкала по клавиатуре двумя пальцами; прикусив нижнюю губу от усердия, она что-то высматривала в мониторе. Темные волосы аккуратно подрезаны до плеч, стильно уложены в модную прическу, падают мягкими волнами на белую блузку. Пиджак от костюма висит на вешалке.

Глянула на меня поверх экрана.

— Присаживайся, сейчас закончу, — просто сказала она.

Я пожал плечами, но просьбу девушки не торопился выполнять. С видом хозяина прошелся по кабинету, разглядывая новую мебель из светлого дерева. Шкафы-купе, закрытые стеклом стеллажи с папками, каждая из которых пронумерована буквами английского алфавита. Есть и с русскими буковками; занимают отдельное место.

Потом переместился к окнам. Постучал по стеклу костяшками пальцев. Многослойное. Триплекс. Плохо, что ни в одном из оконных проемов числом два нет открывающихся рам. Зато кондиционер мощный, пока не включен.

— Ты еще долго маячить будешь перед моими глазами? — недовольно спросила Мирослава.

— Ох, а я увлекся, — улыбаюсь и мгновенно перемещаюсь в кресло. Закидываю ногу на ногу и скрещиваю пальцы рук на коленях.

Девушка удивленно распахивает глаза. Они у нее красивые, оказывается, когда освещены непрямыми лучами солнца. И когда нет такого резкого перехода от состояния созерцания к действию.

— У тебя целое состояние на руках, ого! — придя в себя, произнесла Мирослава.