Валерий Гуминский - Принцип талиона

Глава шестнадцатая

Опять пошел дождь. В последнее время он стал мне надоедать. Скучаю по мягким осенним дням из моего кадетского прошлого. Тихий шорох падающих листьев, легкая молочная кисея раннего утра, застывшее неподвижное небо — совсем не то, что здесь. Мрачная дождевая туча приползла с океанских просторов и вольготно расположилась над городом. Солнце прячется где-то на самом верху, не в силах пробить хоть небольшое оконце. Земля ждет зиму.

— Мы долго обсуждали ваши предложения, Артем Васильевич, — Демидов отвернулся от окна с таким же непроницаемым лицом, как и тучи на небе. — Вернее, предложения господина Волоцкого, который так и не удосужился показаться на глаза. Это не красит дворянина. В конце концов, он не совершал никакого преступления, а все мои претензии крутятся лишь вокруг нарушения о присвоении чужой собственности.

— Светлейший, — я сижу в кресле напротив массивного стола, закинув ногу на ногу. Кинжал Ясни, замаскированный под трость, уютно расположился на коленях. — Ваши претензии основываются на местном кодексе — даже не на законе! — который вы довели до своих подданных и подчиненных. Проштудировав все доступные Уложения, я нашел несколько прецедентов. Точнее — пять. Четыре из них закончились никак не в пользу княжеских претензий. Поэтому Волоцкий, когда отказывал вам в передаче найденного артефакта, был прав. Древность кинжала только подтверждает правоту вашего подчиненного.

— Я лукавить не буду, — тяжело посмотрел на меня князь. — Все, что лежит в моей земле — мое. Но я исхожу из ситуации, что молодой и неопытный егерь случайно завязал боевой артефакт на свою кровь. Поэтому и не обвиняю его в неповиновении. Официально заявляю, что отказываюсь от претензий по кинжалу.

— Мне очень отрадно слышать от вас такие слова, светлейший, — я привстал и слегка поклонился. Произнесенные слова писались на диктофон, который лежал на столе совершенно открыто, как доказательство наших совместных намерений и договоренностей. Значит, Демидов пошел на риск, и больше всего боится не Щербатова, а неожиданностей с моей стороны, то бишь — Волоцкого.

Со стороны князя в кабинете присутствовали архат Мирон со своим молодым помощником (не знаю, зачем он привлек его к переговорам) и личный адвокат — пожилой мужчина с длинными седыми бакенбардами. Он внимательно слушал меня и периодически закрывал глаза, словно вспоминал статьи и уложения, которыми я сыпал в разговоре. Каких трудов мне стоило найти все материалы — кто бы знал! Хорошо, что в городе еще остались адвокаты, имеющие частную практику. За хорошее вознаграждение один из них грамотно разложил все возможные претензии князя и мою защиту. Так что я был прав, когда не стал отдавать артефакт в руки Демидова, пусть он хоть трижды лопнет. Слепил для самого себя удобные законы и потирает, довольный, руки.

Да вот ошибся немного светлейший. Забыл, что предки его пришли на уральские земли не первые. Были здесь хозяева до него, да память людская почти выветрилась. Но легенды о северном царе оказались слишком живучи, и Уложения по найденным сокровищам и магическим артефактам уже действовали на территории империи с большим успехом. Кинжал Ясни с перстнями имеет четыре тысячи лет истории, и доказать сей факт можно легко, устроив экспертизу. Не пойдет на это Демидов, опасаясь шумихи. А вот мечту завладеть Ясни он не отбросил. Я представляю, какие сейчас выстраиваются комбинации, чтобы кинжал перешел в его руки совершенно легально. По лицу вижу — не нравится Юрию Степановичу история, в которую он влезает. Но артефакт манит как вкусно пахнущий кусок пирога! Если бы он только знал, какую мощь я держу в руках! Боюсь, убил бы на месте! И это ведь только половина «солнечного доспеха»!

— Хорошо, давайте больше конкретики, — Демидов посмотрел на своего адвоката. Не завидую старичку. Или уволит, или закопает где-нибудь в лесу. Никаких аргументов в пользу хозяина не привел, только вначале бодренько пытался осадить меня. Увы, не получилось. Я предъявил копии тех самых прецедентов, закон об найденных артефактах — и все. Сдулся адвокат. Пусть князь и является хозяином удела, но выше всех стоит Великий князь Московский Дмитрий Ярославович Долгорукий, император России, и только он имеет право на все земли от западной Галиции до бурных восточных берегов Сахалина.

— Какие условия выдвигает господин Волоцкий? — проскрипел адвокат и щелкнул золотой ручкой. Пододвинув к себе блокнот, он уставился на меня в ожидании предложений.