Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

Ответ монаха был вполне ожидаем.

— Я брат Цзу с Северо-Востока. Прибыл по именному повелению нашего учителя веры и вице-императора. Прежде чем получить благословение, расскажи мне о своих грехах и выдержи назначенное искупление.

Ренегат начал каяться в прегрешениях и злодеяниях. Необычным был взгляд монаха: он пронизывал до костей и каждый раз, когда Уч-Чаниль пытался приукрасить либо утаить что-то, его начинали бить судороги. Закончив исповедь, комендант почувствовал себя без сил и покорно принял назначенное покаяние, оказавшееся не столь уж строгим и должно было занять неделю, но включавшее в себя переодевание в рубище и выполнение обязанностей позорного раба, в частности, чистку нужников. Именно вычерпывая очередную выгребную яму, комендант вдруг понял, что монах Пророка пророком не назвал, и чуть не свалился в мерзкое место. Но это он предпочёл не говорить никому.

А другие тоже потянулись исповедоваться, и в итоге вполне ожидаемой совокупностью искуплений стало воздвижение мечети в Низком Члухтё на развалинах крепости.

Единственным, кто получил неожиданно суровое искупление, оказался отец Удд-Аруд. Он не сразу решился подойти, поскольку формально был выше. И лишь поняв, что на него косятся, попросил очищения. Просить пришлось по всей форме и публично три раза, поскольку дважды брат Цзу отказывался, ссылаясь на свой низкий ранг. Уже это навело священника на дурные предчувствия. Затем последовала тяжелейшая исповедь. В итоге публично незадачливого пастыря при всех слегка пожурили за занятия ремеслом, граничащим с колдовством, и велели во искупление всегда носить за поясом готовую к употреблению лозу и в любом поселении по просьбе местных выполнять работу лозоходца, не принимая никакого вознаграждения, кроме пищи насущной. Отец удд-Аруд вздохнул с облегчением, но последовал приказ удалиться в домик монаха. Там его сурово отчитали за слабость и невыполнение важнейшего служения и велели принять монашеский обет и уйти в отшельники.

За три месяца демонстративно простое здание (брат Цзу запретил всякие украшения) было возведено, и на церемонию освящения собрались соседние муфтии, муллы, священники и монахи. Произнеся молитву, монах достал фетву Йолура и указ вице-императора Диритича и зачитал их с минбара. В результате следующие четыре дня оказались заняты церемониями. В первый его возвели в сан священника. Во второй — епископа. В третий: освободили от монашеских обетов в связи с переходом в достоинство мулл и женили. В четвёртый: подняли его как верховного муфтия земель вокруг озера Яркуль.

Уч-Чаниля трясло от одного взгляда владыки Ярзу, как теперь называли брата Цзу. Но владыка лишь иронически смотрел на него: дескать, я всю твою чёрную душу насквозь вижу. Пастырь требовал для искупления заниматься тем, что положено наместнику: наводить вокруг спокойствие и порядок. В итоге через полгода оказалось, что земли по берегам двух речек, по южному берегу озера и вокруг двадцати степных колодцев признали власть наместника — кто в результате брака, кто решив, что лучше пойти под защиту сильного и решительного вождя, кто после военного поражения. И тогда владыка потребовал от наместника, чтобы тот обратился с прошением к вице-императору о возведении его в достоинство князя Члухтё. Этот титул Уч-Чанилю эль-Члухтё не дали, но пожаловали его эмиром. Неожиданно титул подтвердил Император, таким образом, поставив Члухтё в положение нейтральной имперской земли.

Наверху явно не обговаривавшаяся линия разграничения между йолуровцами и войском императора Шаран Эш-Шаркуна была достаточно мирной. Патрулировавшие её отряды при встрече тепло приветствовали соперников, охотно шутили с ними, обменивались бетелём и табаком, а порою втихомолку и снадобьями покрепче, приторговывали друг с другом. Раза три со стороны йолуровцев были попытки вторгнуться на чужую территорию, но они приводили лишь к позору. Пленных сторонники императора отпускали без выкупа, но Диритич немедленно приказывал их выпороть и босиком, в одном белье, изгнать из армии. Один раз йолуровцам удалось пленить солдата и сотника императорских войск. Их тоже отпустили без выкупа, но император не стал их наказывать, а наградил, наведя справки, что в плену они вели себя достойно и твёрдо отказались произнести новый символ веры. После каждой такой стычки дня на три наступало напряжение, вместо того, чтобы шутить, угрюмо молчали или переругивались. Но потом всё возвращалось на круги своя.