Эми Кауфман - Ледяные Волки

Пока он пытался отдышаться, течение закружило его по кругу, камни, бурлящая вода и береговая линия слились воедино.

«Я не смогу».

Его тело врезалось в один из камней посреди реки, боль на мгновение сменила ледяное оцепенение, пена и брызги поднялись над его головой. Затем Андерс проплыл мимо камня, отчаянно держа чашу, наблюдая за местом приземления, когда пронесся мимо него.

Он сделал еще один глубокий вдох, просто стараясь держать голову над водой, в то время как берега становились все выше и круче. Если он ударится о другой камень, то может потерять сознание. Он уронит чашу или она просто соскользнет под воду и утонет. Он нашел в себе больше сил, отчаянно цепляясь за воду, втягивая в себя воздух, когда ему это удавалось.

Затем сквозь шум воды он услышал высокий, пронзительный вой с берега. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лисабет бежит по дальнему берегу в волчьем обличье, ее темный мех блестел от инея, перепрыгивая через упавшее бревно, чтобы не отстать.

Он отскочил от другого камня, вызвав острую боль в ребрах, и снова повернулся. Вернувшись в поле его зрения, она плавно превратилась из волчицы в девушку, не сбавляя шага, и вдруг на несколько шагов впереди него побежал человек.

Она наклонилась, чтобы схватить ветку, развернулась и изо всех сил швырнула ее в реку. Держась за один конец, она толкнула другой в поток. Из последних сил Андерс заставил свои ноги работать, рванулся к нему и врезался в него с силой, которая отразилась от его тела.

Он обхватил ее лапами, вода цеплялась за него ледяными пальцами, пытаясь утащить. Над ним Лисабет использовала силу течения, чтобы качнуть ветку параллельно крутому берегу.

Андерс погрузил передние лапы в мягкую грязь, зацепившись одной за корень дерева, а Лисабет отчаянно тащила другую ветку, чтобы построить для него мост. Собрав последние силы, он вскарабкался наверх. Лисабет наклонилась, схватила его за шкирку и помогла подняться по крутому болотистому склону, пока они оба не свалились в снег на берегу реки.

Наконец он отпустил чашу, дрожа и выплевывая воду большими судорожными глотками.

Лисабет все еще обнимала его, наполовину под ним, все еще держа его, как будто даже сейчас он мог ускользнуть под поверхность яростной реки.

Даже если бы он был человеком, как она, он не смог бы говорить, все еще охваченный кашлем. Но он повернул голову и, прерывисто дыша, прижался мокрым носом к ее холодной щеке в знак благодарности.

Прошло некоторое время, прежде чем они заговорили, и, в конце концов, молчание нарушила Лисабет.

— Прости, — прошептала она.

Ему пришлось ответить по-волчьи, дернув ушами и тихонько заскулив.

— Мне тоже очень жаль.

Ее лицо было почти скрыто в темноте, но он знал, что она поняла его.

— Я должна была тебе сказать. Я просто… все судят обо мне по моей матери. Мне нравилось заводить друзей, которые этого не делали. Я хотела, чтобы ты мне доверял. И ты можешь мне доверять.

И теперь он знал, что она права. Он проскулил еще один вопрос.

— А остальные знают?

— Большинство, — призналась она. — Но они знают, что я во многом с ней не согласна, поэтому не поднимают эту тему. Впрочем, они также и не забывают.

Это объясняло одиночество, которое он чувствовал в ней, понял он. Изоляция.

— Я не та дочь, которую она хотела, — продолжала Лисабет все еще шепотом. — Мой отец должен был быть сильным волком. Вместо этого он был торговцем из Бейсиды, который вернулся на корабль еще до моего рождения. Я не уверена, что он вообще знает о моем существовании. Если она когда-нибудь и мечтала о ребенке, то совсем не так.

Андерс задумался, не потому ли Лисабет так старалась и всегда была лучшей в классе.

— Это потому, что я веду себя не так, как должна вести себя ее дочь, потому что я задаю так много вопросов, что она должна быть самой лучшей волчицей, какой только может быть, — прошептала Лисабет.

Андерс и сам кое-что понимал в том, что не стоит измерять, и молчал, обдумывая ее слова.

— Я тоже лгал тебе, — сказал он, наконец. — Я не сказал тебе, кто моя сестра. Я не сказал тебе, что пытался сделать. Я боялся кому-нибудь рассказать.

— У нас обоих были причины, — тихо сказала она. — Некоторые из них были хорошими, некоторые — плохими. Но я знаю, что мы никогда не хотели причинить друг другу боль.

В конце концов, Лисабет была там — была здесь — когда он нуждался в ней больше всего. Она вела себя как друг, даже когда он думал, что это не так.