Кэндис Робинсон: Лион

— Ты самонадеян, верно? — она впервые опустила взгляд низ. — Садись.

Лион склонил голову, он чувствовал замешательство и веселье, а также желание. Дай ей то, чего она хочет. Контроль. Он позволит ей командовать собой, как и любой преданный рыцарь.

Он сел поверх брошенной одежды, вытянув ноги вперед, и оперся на ладони. Он в ожидании смотрел на Ленгвидер, а его член подрагивал в предвкушении.

Ленгвидер двигалась неторопливо, намеренно, демонстрируя свою власть над ним. Ее руки ухватились за перед платья и медленно поднимали ткань. Лион жадно смотрел, как дюйм за дюймом обнажаются ее гладкие ноги, и облизывал губы.

Когда подол Ленгвидер достиг ее колен, она встала между ног Лиона. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она опустилась. И еще дольше, чем вечность, прежде чем она приняла его член в себя. Его голова со стоном откинулась назад, когда она оседлала его, не касаясь больше нигде. Ему никогда не было так хорошо, как сейчас, в ней.

Лион хотел зарыться руками в ее волосы, языком проникнуть в ее рот, но почему-то знал, что она не позволит. И он не мог рисковать, не хотел, чтобы она остановилась. Он нуждался в этом — нуждался в ней. Его дыхание становилось все быстрее и быстрее. Его пульс бешено стучал в ушах. Его бедра приподнялись, и она взяла его глубже.

— Посмотри на меня, — приказала Ленгвидер.

Лион повиновался. То, как она смотрела на него, заставило его снова застонать, дыхание стало рваным. Он долго не протянет. Его освобождение нарастало, нарастало и нарастало, и он стиснул зубы, чтобы сдержать его. Мгновение спустя Ленгвидер вскрикнула, ее движения замедлились, когда она кончила, и он тоже отпустил себя.

В течение долгой минуты они сидели друг напротив друга, пытаясь отдышаться. Затем Ленгвидер встала, поправила платье и пошла обратно к закрытому ящику.

— Я должна подготовить свою новую голову, пока она не испортилась.

Лион недоверчиво посмотрел на нее.

— А я?

— Ах, да, — она подняла коробку и взяла ее на руки. — Сегодня ты выполнил свою задачу.

— Означает ли это…

— Я все еще обдумываю твое предложение.

— Но…

Ленгвидер подошла к двери и остановилась.

— Я довольна тобой. Не порть все.

Лион довольно улыбнулся. Она согласится — он это чувствовал, — но ей хотелось быть главной. Его это устраивало, он хотел быть ей нужным, и это полностью соответствовало его планам.

— Да, моя королева, — ответил он.

Ленгвидер продолжила уроки с Лионом. Каждый день она заставляла его отсекать голову пленникам. Этого было больше, чем необходимо, но ему нужно было больше практики, чтобы на головах был идеальный срез. Также она просила его выбросить старые головы, которые она больше не хотела носить — обычно он топил их в океане или закапывал в землю. А после, она награждала его очередным трахом.

Для человека, плохо знакомого с искусством удовольствия, он преуспел в этом больше, чем она ожидала. До него Оз казался ей хорошим любовником, но только потому, что фрукты фейри усиливали его желание. Но Лион был исключительным, ведь ему не нужно было находиться под действием наркотика, потому что она сама была его наркотиком, он был щедрым и послушным любовником.

Ленгвидер поправляла платье, пока ее глаза блуждали по великолепному телу Лиона, блестящего от пота. На этот раз она позволила ему быть сзади, врезаясь в нее снова и снова, пока она не смогла сдержать себя и закричала его имя.

— А теперь одевайся, — она медленно провела кончиком пальца от его ключицы вниз, где его член снова начал твердеть. — Мы уедем после того, как все будет погружено в кареты, — наклонившись вперед, она промурлыкала ему в ухо:

— Будь особенно осторожен с моим новым стеклянным шкафом. Он достаточно большой, чтобы вместить голову с короной.

Ленгвидер все еще испытала острое желание ощутить его в себе или же опустить его голову между своих ног, но они могут продолжить этот раунд в карете. У неё были более важные дела.

Лион натянул штаны и ботинки, его грудь была оголенной, как ей нравилось. Его золотые глаза встретились с ее глазами, и она коснулась его щеки.

— Ты доставляешь мне больше удовольствия, чем я могу пожелать. А сейчас нужно погрузить мои чемоданы и головы, — все ее сундуки были набиты платьями цвета слоновой кости. Ленгвидер дорожила платьями также как и головами, избавляясь только от тех, к которым она теряла свой интерес. Она считала, что цвет слоновой кости выгодно подчеркивает черты ее многочисленных лиц.