Михаил Усачев - Автократия Гоблинов 4 [СИ]

— Значит, проход, всё же, есть, — подтвердил я необходимую информацию. — Выведи нас домой, и всё будет хорошо. Скажи только своим детишкам, чтобы на нас не нападали.

— А, хорошо, — кивнула та, уже обрадовавшись, а затем тут же резко вздрогнув. — Сказать им? — Переспросила она.

— Если они на нас нападут, нам придётся защищаться, нет? — Ответил я обыденным тоном, в очередной раз кивнув на всё ещё валяющуюся в отрубе эльфийку. — У нас такой инцидент уже был.

— Ам… — маленький цветочек поджала подбородок, нервно смяв в руках кусочек своего цветочного платья. — Ну хорошо… — сказала она, но совсем не выглядела уверенной. — Я попрошу их…

…

«Попрошу, да?»

В это время, пока выход из подземелья был напрочь окулирован зелёными монстрами, весь подземный город стремительно вскипал. Небольшой слушок возник из-ниоткуда и, словно стремительный пожар, тут же охватил каждый двор и дом. Утаить рождение ребёнка впервые за много-много лет, как оказалось, было невозможно даже на мгновение. Да это, на самом деле, было и не нужно.

Старый правитель всей гномьей расы был первым, кто эти новости узнал, но вот тут же их проверить у него не было шанса. Весь город был в состоянии войны. Так что, просто позволив гоблинам сбежать и никак им не мешая, он собрал все разрозненные по улицам войска. Сплотил армию и, уже во главе всего войска вернулся на площадь у городского храма. Туда, где уже давно стояло оцепление из приближённых стражей королевской семьи.

Едва приблизившись к ступеням этого места, он взглянул в глаза охраняющих проход солдат. Никто из них не смел говорить без разрешения, но тонкие улыбки на их лицах уже кричали ему, чего именно ждать. Кричали, трубили в набат, и он едва сдержался, чтобы на глазах у стражей и стоящей за спиной армии не побежать вперёд как потерявший рассудок юнец.

— Значит, правда? — Спросил он, посмотрев на одного из стражников, а тот просто осторожно кивнул. Показав своему правителю уверенную, но очень осторожную улыбку.

Больше не смея сомневаться. Король Гномов вошёл в храм и быстрым шагом, в темноте, достиг места, что последние годы не несло его народу ничего кроме отчаяния.

Вместо одного жреца, презирающего собственное бессилие, его встретила целая группа служителей храма, и их души пылали надеждой больше, чем когда-либо.

Больше десяти жрецов стояли выстроившись в линию, и каждый из них послушно поклонился прибывшему королю. Расступившись в стороны, открыв дорогу к бассейну и показав ему женщину, всё это время стоявшую там.

В красивом платье, с необычайной нежностью во взгляде, она держала в руках шевелящийся и мирно сопящий свёрток, закутанный с головой в серовато-зелёный платок и украшенный вышивкой с гербом королевской семьи.

— Прости, — тут же сказала она, посмотри на своего мужа. — Я… не смогла сдержаться.

— Всё хорошо, — то, что эта женщина пришла сюда раньше него, его совсем не беспокоило. Напротив, он был даже рад. Подойдя ближе и обняв её за плечи, он осторожно, одним пальцем, поправил кончик платка в её руках. Отогнул его край и посмотрел на уже спящего младенца. — Всё хорошо, — повторил он, коснувшись его и ощутив живое, идущие из груди тепло. — Хорошо…

Жрецы храма за его спиной хотели тихо удалиться, но правитель одним движением их остановил.

— Могу я? — Нерешительно обратившись к женщине и получив кивок, он осторожно взял на руки собственного сына, а затем сам направился к выходу из храма, побуждая остальных следовать следом за ним.

Множество гномов было собрано на площади и шепотки и слухи в такой момент носились над ними в почти физической форме. Однако, стоило их королю появиться, как все тут же замолчали. Просто смотрели на него, и на тот свёрток, который их Король держал.

В свою очередь, правитель этого народа остановился прямо перед ними. Обернулся назад, чтобы посмотреть на вход в храм. На две статуи первых Копателей и то послание, которое они за собой оставили.

…

«От первых детей, кто увидел свет. Всем остальным, кого этот свет не покинет».

…

Сейчас, в привычном полумраке подземного города, из-за огромной дыры в стене, весь мир вокруг заливал яркий солнечный свет. Разрывая тьму, пробиваясь через уже оседающую пыль, этот свет яркими лучами падал и на площадь, и на него, и на его закутанного в платок сына.

— Я думал, что я буду последним… — Негромко сказал король, но его голос тут же достиг разума каждого из стоящих на площади. Нежно коснувшись пальцами своего дитя. Так осторожно, будто боясь сломать, он посмотрел на стройные ряды его армии и на толпящихся за ними зевак. — Последний сын королевского рода, кто видит свет завета, оставленного нам предками. Я думал, что надежды нет.