Татьяна Иванова - Охотники на Велеса [СИ]

— Ты странный, Всеслав. Ты говоришь, что я ведьма, и удивляешься тому, что я провожу время с красивым парнем сказителем. И не просто удивляешься. Тебе это неприятно. Но почему? Ведь мое поведение нормальное.

Всеслав положил руку поверх своего локтя и двух Любавиных ладоней.

— Потому, что когда я гляжу в твои глаза, я забываю обо всем, и мне кажется, что ты особенная. Что ты чистая, светлая и невинная.

— А кто ты такой, что для тебя это важно? — удивленно спросила она.

— Я как раз Купальский ребенок. Дитя, зачатое незаконно в ночь на Купалу.

— Всеслав! Да Купальские дети законнее законных.

— Мой князь Болеслав сказал точно так же. Но мой отец — его воевода — христианин. Я ненавижу этих лицемеров христиан.

Любава дернулась, но промолчала.

— У воеводы нет других детей. Только я, рожденный матерью от неизвестно какого мужчины. Он меня признал, но возненавидел. Христиане считают такое внебрачное соединение мужчины с женщиной тяжелым грехом.

— И ты тоже так считаешь, возможно, неосознанно, — прошептала Любава, внезапно поняв этого молодого, но уже исковерканного жизнью человека.

Тот криво усмехнулся, не ответив.

— У нас в Новгородской земле, многие люди — христиане. Настоящие христиане выглядят со стороны как веселые и очень добрые люди, — поделилась своим опытом добросердечная Любава.

— Вот уж чего не замечал, так именно этого.

— А это не всегда бывает заметно. Например, Рагнар, действуя от имени князя Ярослава, не уступает твоему князю Болеславу ни в одном из польских требований касательно Червенских городов. И ты вряд ли можешь считать Рагнара добрым. Но он самый добрый человек на земле, уж я-то знаю.

— Ах, ты знаешь… Еще и Рагнар. Эх, Любава!

Любава отчаянно покраснела и отдернула от Всеслава обе руки.

— Я бы попыталась тебе объяснить, но ты все равно не поймешь, — заявила она, возмущенно глядя в хмурое лицо польского посланника. — Ты не поверишь, что бывает такая любовь, которая не имеет ничего общего с тем, о чем ты думаешь. Я тебе буду говорить, что я люблю, а ты будешь мерить мою любовь своей узкой меркой. Поэтому я не хочу с тобой об этом говорить. Это оскорбительно и для Рагнара и для меня.

Девушка попробовала обойти своего спутника, но он снова схватил ее за плечи.

— Когда ты надоешь Сольмиру, приходи, я тебя утешу.

И вот тут Любава вырвалась окончательно и быстро побежала по улице вперед.

Потом пришли горькие вести. Вести о том, как затрубили трубы в Новгороде, и стали стяги под Черниговом. Стали стяги недалеко от славного Чернигова в местечке Листвене. И стонала ночь грозою, птицы проснулись, свист звериный поднялся. И смеялся, смеялся страшный Див на высоком дереве, потому что в смертном бою сошлись Новгородцы с братьями своими Черниговцами. Искать себе славы, а князьям — чести. Не на радость пришел в землю Киевскую Мстислав, князь Тмутараканский, который зарезал в единоборстве Редедю перед полками Касожскими. Со своими полками Касожскими да Хазарскими и пошел князь занимать стол Киевский, вотчину отцову. Да не приняли киевляне князя нового, полюбился им уже мудрый князь Ярослав Владимирович. Отступил князь Мстислав до Чернигова, не ушел он к себе в земли Тмутараканские. И вступил Ярослав в золотое стремя, и помчалась за ним дружина да воины варяжские во главе с Якуном Слепцом. Непобедимые воины норманнские.

Да только нашел на них управу удалой князь Тмутараканский. Против центра воинов варяжских поставил он храбрых своих Черниговцев. Храбрых воинов, да необстрелянных. А свои полки закаленные, хазарские да касожские, разместил по крыльям.

И вот в самую ночь лютую, грозою стонущую, дождем плачущую, темную да рябинную, двинул князь Черниговский своих воинов на князя Киевского, князя Новгородского. И была сеча лютая, только в блеске молний мечи сверкали, да удары грома крики и стоны заглушали. И насмерть стояли храбрые Черниговцы против воинства варяжского. Ища себе славы, а князю чести. Порубили их варяжские воины, наступавшие клином, щитами защищаясь. И тогда в непроглядной тьме, по земле, скользкой от дождя да от крови выдвинулись с боков вперед закаленные полки хазарские да касожские. Полита земля была кровью русскою, полита кровью, да костями засеяна. Полегло перебитым все войско Новгородское, лишь успели бежать сам князь Ярослав, да воевода его, Якун Слепец. Потерял Якун в битве той золотую свою луду бесценную. Пир кровавый закончили русичи.