Татьяна Иванова: Охотники и ловцы рыб [СИ]

— Ничего особенного, Всеслав, но… — подсказал ей сзади Сольмир.

— Ничего особенного, Всеслав, — повторила за ним Любава и грустно улыбнулась, — но мы попросили батюшку, сходить к нам в лагерь, преподать Тайны Творимиру.

— Еще и пособоруем раненого, — известил Всеслава батюшка басом, радуясь чуду, в котором он сейчас был участником и наслаждаясь потрясением недоверчивого воина.

Всеслав сделал несколько шагов вперед, схватил Любаву за руки, и так и застыл, глядя ей в глаза с непередаваемо изумленным выражением лица, всей душой благодаря этого Христа, который так по-хозяйски вернул на место душу его любимой.

— Можешь ее поцеловать, — разрешил батюшка, глядя, как суровый воин счастливо прижимает руки своей рыжеволосой невесты к своему лицу, — в щечку. И пошли уж.

Но ошеломленный Всеслав не стал целовать невесту при всех. Молча развернулся и пошел вперед, показывая дорогу.

— Есть ужасно хочется, — тихо пожаловалась ему в спину Любава.

Конечно же, в тот день они уже никуда с места не сдвинулись. После соборования пришел в себя Творимир. Сольмир с Негорадом принялись пересказывать ему последние события. Даже о смерти своего лучшего друга Рагнара тот еще не знал. Любава не стала слушать горестный пересказ последних событий, ушла в лесок, окружавший их лагерь. Всеслав, подождав немного, отправился за ней.

Новгородка сидела, закатав штанины, опустив босые ноги в воду мелкой речушки, любуясь желтыми кувшинчиками цветущих кубышек, веточкой осины вяло отмахиваясь от насекомых. Маленькие рыбки ласково покусывали ей пальцы ног. Почему-то они резвились там, где ручей впадал в речушку, если, конечно, не отвлекались на покусывание Любавиных пальцев. На берегу тихой речушки девушку и нашел Всеслав. Она обернулась на шорох, он увидел в ее глазах и радость и нежность. И только теперь полное понимание произошедшего затопило его сознание малопереносимой радостью. Он стремительно опустился рядом с Любавой на берег, обнял хрупкую девушку, перекинул ее к себе на колени и принялся жадно целовать ей лицо и шею, шепча в промежутках между поцелуями не слишком связные ласковые слова.

— Я согласен креститься в твоей самарянской вере, — сказал он, почувствовав спустя какое-то время, что ошеломленная и покорная поначалу Любава уперлась руками ему в грудь, чтобы отстраниться еще и потому, что ее босые ноги принялись кусать слепни сразу, как только девушка выронила веточку осины, увлекшись поцелуями. Но после судьбоносных слов Всеслава она забыла о кровососущих насекомых и внимательно посмотрела в глаза жениху.

— Только можно не сейчас? — уточнил тот с видом человека, который похвастался и тут же пожалел о сказанном.

Любава улыбнулась, обняла его за плечи и прошептала на ухо с еле заметной усмешкой.

— Как ты представляешь себе нашу свадьбу? Под Майским дубом?

Да, действительно. С некрещеным человеком венчаться Любава не будет. А свадьба, организуемая родней, для них невозможна из-за отсутствия этой самой родни. Всеслав теперь изгнанник, у которого нет ни родственников, ни родного дома.

— Чувствую, что ты хочешь что-то сказать, — он укрыл ей босые ноги полой своего плаща, чтобы девушка не отвлекалась на кусачих насекомых. — Ты что-то придумала?

— Поедем к моему духовному отцу Игнатию, — сказала Любава, испытывающе глядя на жениха серьезными глазами. — Возьмем у него благословение.

— Согласен, — быстро сказал Всеслав, вспомнив, что монастырь, в котором живет Любавин духовный отец, приютивший девочку в детстве, находится в Ладожском приозерье, а значит, туда можно попасть, минуя Новгород. А уж получив благословение на брак от уважаемого игумена, он сумеет выцарапать Любаву из дружинниц княгини. Конечно, от германского чудища в веже, она отбивалась так искусно, как не всякий воин бы сумел. Но все же ни один из воинов не повредился в уме после произошедшего боя и казни отца Афанасия. Любавина душа совершенно не годилась для такой сугубо мужской деятельности, как воинские забавы.

Его зазноба сползла с его колен и устроилась на траве рядом с ним, подняла выпавшую у нее чуть раньше веточку и принялась отмахиваться от слепней.

— Скажи мне, Всеслав, — произнесла она, подумав, — ничего особенного, но как ты сам решил жить дальше?

— Ты ведь еще не слышала, купцы рассказали, что умер византийский император Василий? — спросил ее жених, все еще пребывая в радостном устроении души, но продолжил говорить уже с легким сарказмом. — Думаю, что князь Ярослав сумеет воспользоваться тем, что в Ромейской империи начнутся неурядицы. И в Польском королевстве — тоже.