— …святой князь Борис, вот тебе крест, от всех хворей исцеляет, и не исчислишь даже, от каких. Слышал историю, как у одного калеки нога выросла после молитвы у его мощей?
— Ух ты! И что же князь Ярослав?
— Так вот. К этому я и веду. Едет как-то наш князь Киевский по лесу по дремучему. Дремучему да непроходному. Глядь, а кругом лихие люди. Ну с князем, знамо дело, дружина, изловили людишек тех. Князь-то иногда крут бывает. Атамана велел повесить без долгих разговоров за все злодейства евоенные. И вот повели душегубца атамана к сосне, веревку пеньковую на ветку навесили, а тот возьми, да и заговори. Дескать, я, дорогой князюшка, хоть пожил как мужик. И бабы у меня были и детушки после меня осталися, а ты, хоть и князь, но один как сокол. Нет у тебя детушек-то…
В этот момент взгляд лениво слушавшего байку Всеслава упал на беленую стенку печки напротив. Огромную длинную горницу обогревали с торцов сразу две печки. Дрова закладывались в них из хозяйственных помещений за стеной горницы, к постояльцам выходили чистые белые стенки печек. Вот только стенки не были просто белыми. Местные обладатели художественных талантов покрыли их дивными изображениями. Окна под низким потолком горницы давали достаточно света, чтобы все это рассмотреть. Среди изображений кружек с пенистыми напитками, пирогов, калачей центральное место занимало изображение огромного гуся, фаршированного греческой кашей, с яблоками. Видать, это было главное блюдо харчевни, так подробно был выписан запеченный гусь с кашей, с дольками чеснока, с ароматными травами, с полупрозрачными яблоками.
— Да, гарный малюночек, — согласился Творимир, проследив за взглядом невольно сглотнувшего Всеслава. — Но не советую заказывать. Изображение дано в натуральную величину. Сейчас нашим соседям принесут блюдо, убедишься.
Всеслав недоверчиво перевел взгляд с изображения гигантского гуся на путников с другого конца стола. Рассказчик там как раз закончил описание сугубо мужских проблем князя Ярослава из-за которых, по мнению киевлян, у того так долго не было детей.
— И в ту же ночь…
— Что?!
— Чего пихаешься, не мешай слушать.
— …в ту же ночь видит князь в видении брата своего князя Бориса Владимировича. И говорит ему святой князь Борис. Дескать, не кручинься, братец, помогу я горю твоему. Только порадей о прославлении нас с Глебом ради пользы народной, а за нами не пропадет. Будет у тебя и жена красавица и деток множество.
— Да-а-а, видел я как-то женку его, княгиню молодую. Лебедь белая.
— Не перебивай, помолчи, идолище трескучее.
— Был же Ярослав Владимирович на ту пору хоть и крещеным, но сердце имел необрезанное. А как исцелил его князь святой, так будто подменили Владимировича. Божиим человеком стал. Церковь какую в Вышгороде отстроил, митрополита из самой Охриды вызвал, святых князей прославить. И началось с той поры народное почитание святых князей-целителей: Бориса да Глеба, братьев-угодничков Христовых. А князю Ярославу Господь женку послал, молодую да пригожую, да деток уже несколько Люб ли вам мой сказ правдивый?
— Люб, люб, заслужил свою долю гуся.
В это время хозяин постоялого двора лично внес на блюде печеного гуся, И Всеслав понял, что насчет его натуральной величины Творимир не ошибся. Гусь был невероятно огромным.
— Ну и ну, эк князю Ярославу достается, — добродушно усмехнулся счастливый Творимир. — Обо мне только в Новгороде байки травят, а о князе даже в стольном граде Киеве сплетничают. Известность…
— Послушай, Творимир, — Всеслав воспользовался удачно подвернувшейся возможностью начать нужный разговор, — я тоже на днях услышал, что ты сватался к христианке будучи некрещеным. Меня это очень интересует.
Творимир, не теряя прекрасного расположения духа, молча налил крепкую медовуху себе и собеседнику, молча сделал большой глоток, медленно поставил кружку на стол, откусил от пирога, проглотил. Всеслав терпеливо ждал.
— Мы с Марьяной поженились после того, как я крестился, — наконец ответил новгородец, чуть улыбнувшись, — за некрещеного она бы замуж не пошла. И теперь я ее очень хорошо понимаю. Не обессудь, но была бы моя воля, я бы убрал от тебя Любаву подальше, пока еще ее сердечко не сильно задето.
Всеслав, не ответив, отхлебнул медовухи из своей кружки и внимательно рассматривал теперь внутренность этой кружки.
— Для нее, уж не знаю, понял ли ты это, пропавший Рагнар был и отцом и матерью и старшим братом и духовным наставником. Пока его участь неизвестна, ей не до чего.
Читать дальше