Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

— Семь тысяч… — вновь прошептала Галисия. — Сколько у хазира жён?

— Одна. Притом не обязательно знатного рода. Хазиры нередко выбирают жену из кубар. Поэтому, когда в семье рождается девочка, бедняки закатывают пир. Через тринадцать лет они смогут продать её и, если повезёт, разбогатеть.

— Я читала… в романе… — Галисия без сил опустилась на подушку. — В гареме их учат премудростям обольщения.

— Таких тонкостей я не знаю.

Галисия уронила руки на колени:

— У Иштара есть гарем?

— У каждого мужчины есть кубарат. И называйте правильно. Ку-ба-рат. Запомнили?

— Семь тысяч… — повторила Галисия, чуть не плача.

— Жизнь не предупреждает нас, что завтра или послезавтра наступит тяжёлый день, — произнесла Малика, с сочувствием глядя на дворянку. — Нам предстоит пережить много тяжёлых дней. Надо подготовиться к ним и встретить их с достоинством.

Галисия сменила шёлковый наряд на платье из грубой ткани, сама готовила себе ванну, быстро ела и перебиралась на ложе из подушек. Она молчала, а Малика не знала, как завести разговор. Любое неосторожное слово могло сломить женщину окончательно.

— Кенеш, расскажи о шабирах, — попросила Малика, надеясь отвлечься от неприятных мыслей. — Какими они были? Как одевались.

Старуха вытащила из сундука книгу и принялась перелистывать страницы:

— Ракшада стала шабирой пять тысяч лет назад. Джурия — три тысячи лет назад. Ракшаду мало рисовали. В те времена было не до рисунков. А портретов Джурии много. Картины хранятся на Острове Шабир. Ты обязательно там побываешь. Вместе с хазиром. — Кенеш положила раскрытую книгу Малике на колени. — Читать по-нашему умеешь?

— Нет, — призналась Малика и посмотрела на рисунок.

Темнокожий мужчина с татуировками на висках держал за руку женщину. На её голове сверкал обруч, словно сотканный из паутины. Каштановые волосы обрамляли смуглое лицо. Нижнюю половину лица закрывала ткань, и на Малику взирали карие миндалевидные глаза.

Осанка, взгляд, постановка головы мужчины были наполнены чувством собственного превосходства. Его прикосновение к ладони спутницы было нежным, трепетным. Художник виртуозно передал трогательность сцены — в тёплых красках неба, в мягких тонах солнца. От бескрайней бледно-жёлтой пустыни и одинокого дерева с листьями-монетками веяло едва ощутимым томлением природы.

— Это Ракшада, — вымолвила Кенеш с придыханием.

— Её лицо закрыто наполовину, — сказала Малика.

— Тогда не было чаруш. Ракшада закрывала лицо, когда с пустынь дул ветер. А так ходила, как я сейчас хожу. Чаруш стали носить при Джурие. Джурия — непревзойдённая красавица. Её лицо ты увидишь на Острове Шабир. Переверни страницу.

По морю в свете огромной луны плывёт лодка. В лодке двое: он и она. Женщина в чёрном платье и в чёрной чаруш указывает на звёздное небо. Мужчина с улыбкой смотрит на спутницу. На голове женщины такой же обруч, как на Ракшаде. Ещё один обруч на шее.

— Это Джурия, — проговорила Кенеш.

Малика содрогнулась:

— Я должна буду ходить в чёрном?

— Чёрное носят жёны хазиров.

— Что у неё на шее?

— Зажим. Он не позволяет ветру поднимать чаруш. Песок в глаза не задувает, и пыль в рот не попадает, — ответила Кенеш и вернулась на своё место возле двери.

— Может, они умеют любить? — произнесла Малика на слоте . — Галисия, не хотите посмотреть? Тут нарисованы жёны хазиров.

Галисия долго разглядывала картинки. Наконец спросила:

— Я буду ходить в такой же тряпке?

Малика тяжело вздохнула:

— Думаю, да. И я тоже.

— И меня никто не увидит?

— Только Иштар… если захочет.

— Я тут подумала… — Галисия подняла голову; у Малики перехватило дыхание от глубины её глаз. — Мне с Адэром тоже было нелегко.

— Галисия, не надо…

— Надо! — Она сжала Малике руку. — Я привыкла быть не единственной. Мужчины рождены предавать.

— А женщины?

— В этом мире от женщин требуют многого, а мужчины поступают, как им угодно, и за это их никто не осуждает. Иштар не виноват, что мир сделал его таким. Я привыкну к его изменам. Это не так сложно. Просто рядом с любимым надо забывать обо всех. Есть он и только он, а всё остальное преходяще.

Малика добрую половину ночи пролежала, глядя на маленькую лампочку над дверями и повторяя: «Всё остальное преходяще». Но стоило ей провалиться в сон, как раздался скрежет металла. Малика и Галисия бросились к окну. Темно, ничего не видно: ни моря, ни неба, ни звёзд. Только отблеск лампочки на стекле. На все вопросы Кенеш пожимала плечами.