Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 5

Заложив руки за спину, Адэр качнулся с пятки на носок:

— Мой тайный советник не может жить рядом с кухней и подсобными помещениями.

— А я не могу жить с вами на одном этаже. Вы помолвлены. Что подумает обо мне ваша будущая супруга?

— Что ты везучая женщина.

Поднявшись, Эйра одёрнула подол платья и спрятала от взгляда Адэра стройные ноги, обтянутые штанами.

— Вы научились шутить.

Адэр облокотился на спинку кровати:

— Я никогда не любил Галисию.

— Зачем мне это?

— Я никого не любил.

— Я рада, что вы нашли ту, единственную.

— Ты знаешь меня слишком хорошо. Продолжай думать обо мне плохо.

— Я вообще о вас не думаю. Я думаю о женщине, которая, возможно, вас любит.

— Меня никто не сможет держать в клетке, пусть и построенной из любви.

— Мне всё понятно, — сказала Эйра и с задумчивым видом уставилась на шкаф. — Куда же делась сумка?

— Идём, я тебе покажу что-то.

Покружив по коридорам, они молча поднялись на чердак. Прошли мимо мебели, накрытой чехлами. Приблизились к лестнице, ведущей на крышу.

Взойдя на две ступени, Адэр оглянулся и протянул руку.

— Спасибо, я сама, — сказала Эйра.

Слегка наклонившись, он сжал её ладонь. Ему казалось, что если не держать её крепко-крепко — она исчезнет.

Ступив вслед за Адэром на смотровую площадку, Эйра издала короткий стон.

— Что с тобой?

— Остановка дыхания.

— Ты ведь не боишься высоты.

— Я окунулась в детство. Я часто приходила сюда и смотрела, как садится солнце. Мун узнал и повесил на двери замок.

Глядя на горизонт, Адэр сделал глубокий вдох:

— У тебя новые духи.

— Я не пользуюсь духами, — сказала Эйра и высвободила руку. — Наверное, я пахну Ракшадой.

— Я не знаю, как пахнет Ракшада.

— Благовониями, пряностями, чаем и кофе.

Адэр вновь сделал глубокий вдох. Нет, это не благовония, и уж точно не чай и не кофе. Перед внутренним взором возникло раскалённое солнце и град, пробивающий в жарком мареве дыры. Опавшие зелёные листья, и ветви, пускающие ростки. От Эйры исходил аромат времени года, которого не существовало, которое только предстояло открыть.

— Хочу сделать тебе подарок, — сказал Адэр.

— Мне?

— Я дарю тебе землю, чтобы ты построила дворец.

— Где?

Адэр взял Эйру за руку и её же рукой указал на горизонт:

— Там. — Заметив отблеск на её ладони, притянул к себе. — Что это?

— Татуировка. Знак шабиры.

Адэр провёл пальцем по выгнутому шраму под бронзовым рисунком, похожим на паутину:

— Это.

— Осталось на память после ритуала родства, — ответила Эйра и торопливо подтянула рукав вниз, но Адэр успел заметить шрамы на запястье.

Стиснув в кулаке её пальцы, рванул рукав вверх:

— Это что?

— У меня был период слабого самоконтроля.

— Мне не до шуток. Ты хотела с собой покончить?

— Нет! — Эйра выдернула руку. — Я не понимала, что делаю. Это всё акклиматизация. И прошу вас… Не надо больше о Ракшаде.

— Хорошо, не буду, — тихо промолвил Адэр, силясь подавить злость на себя. Перед встречей с ней надо было переговорить со стражами.

— Вы не обидитесь, если я откажусь от земли? Мне дворец не нужен. Мы с Муном чуть позже переберёмся жить в мою гостиницу.

— У тебя нет гостиницы.

— Есть. «Дэмор».

— Зачем ты меня обманываешь? В реестре недвижимости указано другое имя.

— У меня с хозяйкой… с хозяевами уговор: два номера принадлежат мне. — Эйра посмотрела вниз. — Маркиз Бархат?

Проследив за её взглядом, Адэр насупился. Вдоль замка действительно шёл Вилар.

— Он ищет меня. Можно мне уйти? — спросила Эйра и прикоснулась к локтю Адэра.

Жест был таким мягким, естественным, будто перед ней стоял не правитель, а старый приятель. И улыбка… тёплая, тихая. Взгляд спокойный, лёгкий. Нет смущения, робости, трепета — нет того, что испытывает женщина наедине с мужчиной, к которому неравнодушна. Она изменилась. Охладела или до сих пор не простила ему грубости и насилия?

— Можно?

Адэр кивнул.

— Маркиз Бархат! — крикнула Эйра и замахала руками. — Маркиз Бархат! Я здесь, на крыше. Никуда не уходите, я иду к вам.

За спиной давно затихли шаги, ветерок унёс её аромат, а Адэр смотрел на горизонт и пытался придумать название времени года, которого не существовало, которое только предстояло открыть.

— Давно хотела это сделать, — сказала Малика, растянувшись на траве. — В Ракшаде трава твёрдая, колючая, будто из чего-то сделана, и почти не пахнет.

Вилар уселся рядом, не заботясь о серо-голубых брюках, и обхватил колени руками. Белая шёлковая рубашка обтянула плечи и спину. Ветерок прошёлся по непослушным русым волосам и отступил. В золотистых глазах сверкала улыбка, а губы были крепко сжаты. Когда Малика в детстве проказничала, Мун придавал себе такой же серьёзный вид, хотя в глазах плескался смех.