Светлана Иванова: Рожденный Водой [СИ]

— Сконцентрируйся, — медленно, почти гипнотически, Талая провела рукой по воздуху, уткнувшись носом в книгу.

— Есть.

— Почувствуй силу внизу живота. Голос долетал как будто издалека.

— Угу.

— Она течет, наполняет тебя изнутри, медленно, но верно, к своей цели. И-и-и…

— Все. Не могу.

— Получилось? — девушка отпрянула от книги, надеясь увидеть результаты часовой тренировки, но все было как раньше.

— Нет, только из-за тебя в туалет захотелось, — я поднялась на ноги, отправляясь в заветную деревянную кабинку. Талая — одна из студенток Академии — сжалившись над неумелой новенькой, изо всех сил пыталась научить меня концентрировать силу, доводя ее до нужной точки без потерь. Но, пока безрезультатно.

Откинувшись на траву, она лишь тяжко вздохнула, легко перетянув огонек со стоящей рядом свечи и демонстрируя его немедленное появление на ладони.

— И как у тебя так ловко получается? Я села рядом, всматриваясь в получившееся волшебство и пытаясь найти подвох. Такового, конечно же, не было, но хотелось верить. Девушка улыбнулась, ткнув пальцем в учебник в только что прочитанную главу. Моим же единственным толковым результатом был маленький свечной огонек, едва добирающийся и разгорающийся на указательном пальце. В тот момент он выглядел как спичка. За время обучения все ясно и четко уяснили, что та, кого относили с избранникам Богини Огня Аспер, в какой-то мере сносно усваивала любую информацию, могла свершить небольшое колдовство, опираясь на едва изученный материал, но оставалась не в ладах с тем, что причиталось ей по праву рождения. Магия превращения с каждым разом выходила все лучше. К примеру, получившаяся из дубового листа бабочка выглядела достаточно хорошо, но все же пока не могла пролететь больше пары аршинов. Морок и вовсе поддавался без промедления. И хоть змеи, заменяющие кривые ветки, никогда не походили на настоящих, а движения их и вовсе язык с трудом поворачивался назвать реалистичными, учитель все же не скупился на похвалу. Даже гипноз, которому посвятили всего одно занятие, в основном объяснив теорию и причину, по которой этому умению не будут обучать в Академии, без труда достигал цели. А обереги и вовсе, казалось, выходили на ура. Но огонь… То, что должно было прославить меня в легендах, ни в какую не желало повиноваться. Вообще, как ни странно, чаще я получала одобрение именно от Оддина. Учитель обладал хорошо подвешенным языком, уроки проходили интересно, а полученные знания откладывались в голове на нужных полочках. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь полюблю теорию. Зато старик Риктор ежедневно пытал взглядом, словно считал, что я его обязательно обманываю и творю пожары направо и налево, но только за территорией Академии. В конце концов, он объявил, что все, кто не сможет обучиться сотворению хорошего (он особенно сильно сделал ударение на этом слове) огня до окончания лета, не будут допущены к дальнейшему обучению. А так как кроме меня все искусно владели данным навыком, звучало это как публичное предупреждение и унижение одновременно. Долгожданные каникулы радовали больше Чернавку, нежели ее хозяйку. По крайней мере, пока на ее седле не закрепили объемные сумки, доверху наполненные тяжелыми книгами. Может для кого-то каникулы и обещали отдых и развлечения, но мне предстояло провести их в тяжких и нудных изучениях не усвоившегося материала. Волчий клык на кожаном шнурке, повязанный на руку вместо браслета, покачивался в такт медленным шагам лошади. Я, как могла, заговорила его от хворей, и не понятно с магической ли помощью, но за время его ношения, болезни действительно не проявлялись. Удобнее умостившись в седле, я водрузила толстый фолиант перед собой, повторяя теорию и собираясь отрабатывать практику. Мерные шаги ленивой лошадки прекрасно помогали сконцентрироваться, хоть и иногда убаюкивали.

— Ишь ученая какая! Гони кошель, девка. На тракте появился худощавый мужчина, преградив недовольно остановившейся Чернавке путь. Откуда сей субъект вылез, осталось загадкой, ведь колючие кустарники по обе стороны дороги у кого угодно отбили бы желание пробираться сквозь них. Книга выскользнула из рук и упала на землю, сминая страницы.

Учителя не сильно обрадуются порче библиотечного имущества.

— Денег у меня нет, но с удовольствием принимаю пожертвования, — я неторопливо выбралась из седла, поднимая одно из сокровищ, которыми так дорожил Риктор. Однажды я послюнявила палец, чтобы перевернуть страницу… То-то криков было.