Анатолий Нейтак - Эмиссар - Трансформация [СИ]

…Ритуалы запечатления и воспроизведения Смотритель сумел бы провести и сам. Может, не так легко и качественно, как Грийс, но сумел.

Тот ритуал, что Старший мастер творил сейчас, находился даже не за пределами доступных Долигу сил, но за пределами его понимания . Он мог опознать только самые типичные, общие элементы — фигура концентрации энергии, знаки прямого контакта с эмерон, контур управления… ну, ещё сам тип конструкции, характерный для призывов, хотя тут уже возможны вариации… и на этом фактически всё.

Именно в такие моменты он особенно остро ощущал пропасть между собой, Старшим магом — и Старшими мастерами. Пропасть не в силе, нет, в ёмкости резерва Долиг уступал своему родичу всего лишь двукратно. Но опыт, но выходящее за рамки доступного искусство, очевидное и вместе с тем неуловимое для рассудка нечто, как раз и называемое мастерством… о, как он этого жаждал! Со всей страстью души, со всем хищным устремлением чистокровного грерод.

И знал: когда-нибудь он своего добьётся. Но это не станет ни простым делом, ни быстрым. Не десятки — сотни, тысячи бирелл придётся потратить, чтобы…

Но тут Грийс привёл Силы в движение, и всё лишнее мгновенно покинуло разум Долига. Он приготовился запоминать мельчайшие детали ритуала, как до того запомнил во всех нюансах элементы начертания, конъюгации и селекции.

— Фарго, именуемый также Кривоплёт! — повелительно рыкнул Грийс Рэхлонд, совершая обеими своими руками мощное хватающее движение… не завершённое, но направленное точно в центр ритуальной фигуры. У присутствующих вздыбилась шерсть, вся, сколько её было. — К тебе взываю, именем связываю, ритуалом подчиняю! Фарго… явись — и ответь!

Ранее вздыбившаяся, шерсть у свидетелей словно возымела желание выдраться вон и как можно быстрее уползти прочь. Долиг застыл, как примороженный, осознанием…

"Да он же не Фарго призывал ритуалом! Он призвал волю анмир лерре — через себя, как живой сосуд!"

Меж тем в руках — в когтях — Грийса проявился колышущийся, неверный силуэт. Менее убедительный, чем даже ученическая иллюзия. Силуэт сей, однако, полнился силой, сознанием, присутствием . И в духовном зрении, в отличие от зрения глазами тела, призванный обладал немалой плотностью.

Но не волей. Её, насколько понял Долиг, ритуал сковал.

— Спрашивайте , — прошелестел, просвистел, прогудел силуэт. Его бесплотный глас казался разом высоким и низким, музыкальным и диссонирующим; в памяти он причудливо искажался и словно сдавливал виски. Неприятно было внимать ему.

Голоса мёртвых — не для слуха живых. Даже когда магия нарушает порядок вещей.

— Объясни, что есть окончательный расчёт! — рыкнул Грийс собственным голосом.

— План устранения харава по имени Уэрн, — послушно ответствовал дух Фарго. Из его дальнейших слов следовало, что сработавший окончательный расчёт оказался ни много, ни мало пятым, а четыре предыдущих по разным причинам провалились. Да и пятый мог не сработать, если бы Уэрн не заменил верную Хабо на заранее обработанного, по сравнительно мягкому варианту заклятого родственника-харава.

— Зачем вообще надо было устранять Уэрна? — предерзостно вклинился в допрос Эхенд. Но ни Грийс, ни тот-кто-в-нём не остановили его, а Фарго ответил:

— Нельзя позволять харавам подниматься до уровня Старших сарье. Уэрн опасно близок был к повышению. Практиковал запретное. Повинен смерти.

— Что за чепуха! — не унимался Эхенд, напротив, лишь сильнее распаляясь. — Любой сарье имеет право и обязанность двигаться ввысь, шлифовать искусство, набирать Силу!

— Не любой. Харавам следует препятствовать, инлейн и сиври следует ограничивать.

— Почему харавам нельзя подниматься до Старших?

— Потому, что иное разрушает баланс сил. Линия Клыка стоит выше прочих Линий, и всё, способное нарушить сей статус, вредно для Дома, ибо ведёт к нестроениям. Харавы, как часть Линии Резца, есть природные союзники вуллан, тем самым…

— И всего-то? Подрыв потенциальной силы Дома, устранение талантливых, опытных сарье — ради политического баланса?

— Довольно, Эхенд, — громыхнул тот-кто-в-Грийсе. — А ты, Фарго, именем связанный, мне открой: если превосходство твоей Линии природно и несомненно, почему ты заботился о благе Линии Клыка столь ревностно?

— Таково заклятье, наложенное на меня с согласия моего Менирой Двуязыкой.

Долиг выдохнул. Он отлично помнил Мениру, предшественницу Фарго — и воспоминания те приятными назвать не мог никак. Если до Кривоплёта он снисходил, одновременно стараясь держаться подальше от его путей и дел, то вот Двуязыкая — старше, сильнее, искуснее, умнее и хитрее его (да что его, она и Грийса во многом превосходила!) — вызывала боязливое почтение, если не сказать страх.