Семён Афанасьев - Очкарик

В воспитательных целях, шагаю впереди и не оглядываюсь. Надеюсь, это повлияет рано или поздно на периодически дующуюся по разным причинам девчонку.

Ну, или скажем, должно повлиять, если верить в универсальный язык жестов.

Я понимаю, что у неё сегодня была целая вереница психологических травм — это чтоб сказать очень мягко; но меня и самого сегодня, некоторым образом, убили. Другое дело, что, в отличие от неё, мне терять было особо нечего — поскольку ничего хорошего в жизни не было. А здесь я оказался и вовсе в шоколаде, если сравнивать перспективы с предыдущими (свалившаяся на голову куча золота вселяет сдержанный оптимизм).

На задворках сознания вертится мысль, что там я жил как-то не так.

Из раздумий и мерного переставления ног в высокой траве меня вырывает голос Асем, доносящийся как бы не в паре десятков метров сзади:

— Эй, человек, подожди!

— Звучит, будто подавальщика в придорожной асхане позвали, — констатирую, разворачиваясь и возвращаясь к девчонке.

Она отстала от меня, сидит на земле и, стащив с правой ноги какую-то местную обувь из кожи, что-то на своей ноге рассматривает.

— Ты же не сказал, как тебя зовут, — сухо пожимает плечами орчанка, не отрываясь от этого увлекательного занятия. — До сих пор.

— Чёрт. Да. Но ты и не спросила, — припоминаю детали нашего знакомства.

Девчонка только удивлённо поднимает глаза и изумлённо таращится на меня.

— Меня зовут Вадим.

— Наконец-то, — непонятно ворчит она, возвращаясь к изучению своей ступни. — Ты в следующий раз в Степи, если что, сразу говори своё имя. Тебе это здорово может облегчить жизнь, поверь. Можешь считать это моим тебе советом товарища.

— Спасибо за совет, — благодарю её искренне, и не думая иронизировать.

Во-первых, я уже догадался: девчонка то ли имеет встроенный детектор правды, то ли просто различает достоверность информации, по каким-то только ей понятным физиологическим реакциям. Кстати, даже там в этом не было ничего удивительного: приходилось встречать таких и аксакалов, и не только. Говорят, Ахмад Шах (который Счастливчик и панджшерский лев; а не тот, который был основателем пуштунского государства) просто видел , когда его пытаются обмануть. Да и не он один.

Во-вторых, в самой обычной жизни, обычаи и уклад порой так здорово отличаются от места к месту, и меняются при этом столь драматически быстро, что пренебрегать советом аборигена касательно работающих на его территории правил будет только полный идиот.

Даром что абориген — девчонка-подросток с узкими ладонями и длинными, но сильными пальцами.

Братва рассказывала, был случай. Кто-то из агентуры, на югах , с той стороны гор должен был работать двумя парами: типа, муж и жена плюс муж и жена, а между собой они — друзья детства.

Дело было в относительно продвинутой тамошней провинции, даже рестораны в наличии, всё такое.

Готовились они, понятно, где-то в районе Термеза, плюс-минус. Пошли они, значит, в какое-то место, на званый обед. Ну и всё бы ничего, но, как обычно, не обошлось без залепух.

Та «супружеская» пара, которая была из местного народа, говорящего примерно на языке нынешней местной Асем, чувствовала себя, как рыба в воде: язык с ожидающимся местом работы один, обычаи практически те же, всё как дома, в кишлаках на границе с фарси. Уже молчу, что в тех кишлаках, есть мнение, и за двести лет последних немного что поменялось, если не считать электричества.

Языковые различия — тоже мелочи. Скажем, кроме самих носителей языка из народа по обе стороны границы и внутри диаспоры, это никому вообще не понятно.

А вот та русская пара, которая изображала, что ли, туркоманов, предсказуемо отмочила в кабаке. Там мужик за столом полез то ли себе, то ли своей «супруге» что-то накладывать и наливать.

При всех. На этапе подготовки.

Оно и так было большим отходом от правил — как же, женщин посадили за одним с ними столом. Ну, это-то ладно… Там, кажется, ещё кто-то и из европейцев или янки присутствовал.

Но вот чтоб мужик-мусульманин, да в тех местах, да с законной (якобы) женой — и сам себе чай при всех наливать…

А для русских — привычное дело, и даже наоборот: ухаживаю я так за женой, типа.

Как говорится, именно из-за таких мелочей штирлицы и бывают близки к провалам, хе-хе. Понятно, что наш русский был необрезанным, так что и с идентификацией его, тьфу три раза, задержки бы не возникло. Случись это всё чуть южнее.